"Я бесцельно растратил свою жизнь, - гласила надпись. - Я прошел мимо того, что могло сделать меня по-настоящему счастливым. Речь идет даже не о низменных удовольствиях, а о чем-то, несоизмеримо более важном, это..."
Невидимое перо на мгновение замешкалось, а затем закончило надпись крупными четко выведенными буквами. Недоуменно моргая, Альгерлар уставился на одно-единственное слово, переливающееся всеми цветами радуги. Слово, которому никогда не было места ни в его лексиконе, ни в его помыслах.
Той же ночью, предварительно сверившись с положением небесных светил, Альгерлар по узкой винтовой лестнице поднялся в башню, в маленький круглый зал под самой крышей, который посещал лишь в самых важных случаях. Там он начал тщательно готовиться к ужасному и кощунственному магическому обряду, по сравнению с которым даже сочинения выдающихся некромантов выглядели хрестоматией для воскресной школы.
Прочтя заклинание на мертвом давно не используемом языке, он заставил тяжелую каменную плиту в стене с душераздирающим скрежетом отодвинуться в сторону. Здесь, в нише, где всегда царил холод, хранилась обсидиановая амфора, содержащая кровь сорока трех девственниц царского происхождения. Бесценного эликсира оставалось лишь несколько капель, но для задуманного им должно было хватить. Установив амфору на подставку из черного агата, поверхность которого не отражала солнечные лучи, он подошел к сундуку, обитому кожей, содранной с верховного жреца давно забытого божества, который неосторожно похвастался своей библиотекой, сравнив ее с библиотекой Альгерлара, причем не в пользу последнего. Но даже образ поверженного недруга не вызвал у знаменитого некроманта никакого желания торжествовать. Какое значение сейчас имеют все эти мелкие ссоры, когда от предстоящего магического ритуала зависит несоизмеримо большее.
Вынув из сундука кости новорожденных младенцев и добродетельных юношей, сохранивших до самой смерти невинность души и тела, он старательно разложил их на полу зала, точно по линиям, образующим идеально ровную пентаграмму. Затем некромант осторожно снял с полки металлический ларец, выкованный из мечей предателей и трусов, бежавших с поля сражения. Рукой, защищенной перчаткой из шкуры вымершего еще до начала времен каменного ящера Альгерлар осторожно извлек наружу тусклый смрадно коптящий синеватый огонек из тех, что горят на могилах нераскаянных злодеев или на болоте, заводя в бездонную трясину всех, кто мечтал завладеть скучающим глубоко под землей кладом.
Синеватый огонек перепрыгнул на разложенные в виде пентаграммы кости. Несколько мгновений те горели ослепительно-белым светом, нестерпимым для человеческого зрения, а затем потухли, обратившись в жирный черный пепел и наполнив помещение невыносимым смрадом. Подняв руки в призывающем жесте, Альгерлар принялся нараспев читать заклинания на ужасном нечеловеческом языке, со звуками которого могла справиться гортань далеко не каждого человека.
Вскоре в одной из проделанных в толще стены ниш сгустилось облако непроглядного мрака. Оно было чернее темноты, которая царит в заброшенном склепе, чернее души самого закоренелого преступника. Послышался шорох, как будто гремучая змея ползла по ступеням трона низвергнутого монарха, как будто ветер шевелил жалкие лохмотья повешенного разбойника. Несколькими мгновениями позже в темноте загорелось два ослепительно-ярких красных глаза, пылающих, будто уголья в адском костре, в котором сгорают несбывшиеся надежды и невыполненные обещания.
- Ты звал меня, человек? - раздался голос, скрипучий как дверь в самое мрачное из подземелий заброшенного замка.
- Демон Зоркандор! - воскликнул некромант прерывающимся от волнения голосом. - Твоим истинным именем, именами всех верховных демонов десяти преисподних, а также именами властителей ледяных пустынь, где бродят неприкаянные души, приди ко мне на помощь и исполни мою волю!
- Перестань докучать мне своим жалким нытьем, ничтожный смертный! - послышался в ответ низкий шипящий голос. - Говори, что тебе нужно и постарайся быть кратким. Надеюсь, у тебя была достаточно важная причина оторвать меня от того, что у вас, людей, считается запретными удовольствиями. Иначе тебе не поможет даже этот сладостный для моего обоняния фимиам.
- Сделай меня снова молодым! - воскликнул Альгерлар с несвойственной ему горячностью. - Сделай мое тело снова сильным и гибким, сделай мои глаза зоркими, а лицо снова приятным для взора.