Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
Кстати, что написано на этикетке?
"Выпей меня без остатка".
Отчего же не выпить?
Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.
В городе карантин. Прохожие сторонятся друг друга. Театры закрыты, кафе пустуют. А на столе, пахнущем ладаном вперемежку с антидепрессивной жидкостью, бутылка "выпей меня без остатка".
Снять маску? Выпить? Где наше не пропадало?
Снял маску. Выпил. И никаких странностей. Но...
У лжи короткие ноги. Правда, когда становишься свидетелем словесной войны, убеждаешься: она всегда опережает правду.
Вот и сейчас.
- Не хочешь вернуться в свою прежнюю жизнь?
- Это и есть моя настоящая жизнь.
Сказал, и вроде бы солгал психологу, но... Тут-то и фокус зарыт. Прежняя жизнь, настоящая... Поди разбери, когда на плечах погоны, и после пометки "здоров" на опросном листе, ехать на базу за распределением ролей в израильской кинотрагедии, именуемой Милуим. Для несведущих, милуим - сборы резервистов, месяц-два в году, в зависимости от возраста.
Лани был возраста подходящего, чтобы призываться на армейские сборы. И добавлять в авторский дневник одно-другое стихотворение, чаще короткое, как жизнь некоторых из его однополчан
Например:
Но сегодня ему не до вдохновения. И без того мутилось в мозгу. Казалось, день затасован за день, а вся жизнь - своеобразная карточная колода. Развали ее пополам, и вместо какой-то милой дамы выскочит проныра Джокер. Изначально, если вспомнить о его происхождении, Джокер появился в картах таро в образе шута. Он символизирует независимый, лишенный страхов дух, привитый к тайной мудрости. И появись в раскладе, сигнализирует подопечному: твое время настало, ты в эпицентре духовных сил и мистических прозрений.
Но какие духовные силы? Какие мистические прозрения? Быть бы живу!
С противоположной стороны улицы послышалось:
- А сейчас - воздушный поцелуй! И прощальный взмах руки - от губ к восходящему солнцу.
Оглянулся. Восходящее солнце - да, на месте. А воздушный поцелуй? А прощальный взмах руки? В окне легковушки серебристого цвета, типа "Сузуки".
Кто там, за поднимающимся стеклом? Туманное обличье. Вроде бы женское. Не разглядеть.
Клаксон нервно, на басовых нотках, что-то потребовал. Что? Разве способен нормальный человек вклиниться в запредельный звуковой язык? Способен - не способен, но игнорировать тоже нет смысла. Да и любопытство... Чего ради? Правда, эта штука вредна для ума, но - не секрет - полезна для творчества. А если намек на творчество, то мигом наплывает из давней классики: "Что день грядущий мне готовит?" И тут же ехидный выплеск из недавнего прошлого: "А что готовишь ты ему?"
Честно говоря, Лани не был заинтересован ни в том, ни в другом. Больше всего хотелось, чтобы оставили его в покое, и дали возможность сидеть в кафе, попивать коньячок с кофейком и не строить планы на будущее. Будущего после гибели в теракте жены особого не предвиделось. А прошлое - Лея, его жена, погибла от взрыва самодельной бомбы во время досмотра палестинки на КПП - занозисто сидело в сердце, не давало отключиться от боли. Что остается? Настоящее? Из настоящего: погоны на плечах, американская автоматическая винтовка М-16, и призывный голос клаксона.
- Ма кора? - откликнулся на иврите. И вдогонку по-русски: - Что случилось?
- Садись. Едем!
Чуть было не отреагировал на требовательный женский голос словами:
- Ты кто такая, чтобы приказывать?
Но промолчал, зная наперед, что услышит в ответ несколько язвительное:
- Твой командир!
Такая некогда завелась у него игра с Леей: она офицер, а он обычный резервист израильской армии.
- Ну и ну, - проворчал Лани и уселся рядом с попутчицей - одуванчик курчавых волос, капитанские шпалы, кепи под погоном.
Машина рванула с места и, проскочив пустырь, вырвалась на загородное шоссе.