Обоих первым вывел на литературную стезю издатель и писатель Михаил Сергеевич Соловьев (Овен, Огонь). Блок вспоминал с благодарностью: "Первыми, кто обратил внимание на мои стихи со стороны, были Михаил Сергеевич и Ольга Михайловна Соловьевы (двоюродная сестра моей матери)". Белый, в свою очередь, с большой любовью описал знакомство с Михаилом Сергеевичем в своей поэме "Первое свидание":
В мемуарах Белый добавил, что именно М. С. Соловьев придумал ему, урожденному Борису Николаевичу Бугаеву, литературный псевдоним "Андрей Белый": "сказав 'да' моему творчеству, взял и под маркою 'Скорпиона' напечатал рукопись, о которой я и не думал, что она есть литература; сделал это он тихо, но твердо: один момент я даже ахнул, испугавшись писательского будущего; но он был непреклонен; и я стал 'Белым'".
Для обоих юношей университетское образование (у Белого естественнонаучное, а у Блока - юридическое) было данью наследию отцов-профессоров: отец Белого, Николай Васильевич Бугаев, был профессором математики в Московском университете, а у Блока - Александр Львович Блок - профессором юриспруденции в университете Варшавы. Хотя оба поэта не продолжили заниматься тем, чему обучались в студенческие годы, оба считали, что университету они обязаны "долей научности" в своем творчестве. Оба опасались, как бы известностью своей не были обязаны профессорскому званию отцов.
Несмотря на значительное расстояние между двумя столицами, оба с детства близко общались и дружили с будущим поэтом Сергеем Михайловичем Соловьевым (Скорпион, Вода, 1885-1942), троюродным братом Блока. Хотя Сергей был пятью годами младше Белого-Блока, он с ранних лет проявлял редкое дарование и философскую глубина чувств. Родившись в Скорпионе, так же, как и Белый, он, с одной стороны, был близок по духу ему. С другой стороны, он, подобно другому поэту, Велимиру Хлебникову (Скорпион, Вода, 1885-1922), был уроженцем нового часа Феникса. Точную дату рождения Соловьева по новому стилю установить сложно, но ясно, что он либо был селестиальным близнецом Хлебникова, либо разница между ними сводилась к считанным дням. В этом плане важно добавить, что по воспоминания Белого, Сергей отличался поразительно ранней зрелостью, и уже в десять лет казался ему не младшим, а старшим другом. Как и Хлебников, Сергей Соловьев и Андрей Белый славились словотворчеством, основанном на поиске новых осмысленных звукосочетаний. В биографии Хлебникова, приведенной в Селестиальных близнецах, я писала, что творчество - это основная характеристика Скорпиона, и символично, что новые слова для грядущей эпохи зарождались параллельно именно у поэтов, рожденных в этом знаке. Так или иначе, на раннем этапе союза между Блоком и Белым, Сергей, как посланец из будущего, служил важным связующим звеном; настолько значительным, что Сергей Соловьев в своих воспоминаниях видел союз троих, как "прочный триумвират".
Не имея многих близких друзей, с юношеских лет Белый и Блок параллельно ощущали особую душевную близость с поэтессой Зинаидой Гиппиус (Скорпион, Вода, 1869-1945). Она стала единственной "конфиденткой" Белого, поддерживавшей к тому же продолжительный и мистический эпистолярный диалог с Блоком.
Одним из наиболее значительных событий в жизни Белого и Блока стало то, что в 1903 году оба одновременно ощутили потребность начать переписку друг с другом. Оба видели в этом важный мистический знак. Вот как об этом писал Белый:
"Письма, по всей вероятности, встретились в Бологом, перекрестились, крестный знак писем стал символом перекрещенности наших путей, - от которой впоследствии было и больно, и радостно мне: да, пути наши с Блоком впоследствии перекрещивались по-разному; крест, меж нами лежащий, бывал то крестом побратимства, то шпаг, ударяющих друг друга: мы и боролись не раз, и обнимались не раз".
Раз начатая, переписка между Белым и Блоком уже не прекращалась. Вскоре между ними возникла перекличка, нечто вроде взаимного притяжения между двумя городами. Затем последовала первая встреча, после которой Белый сразу стал ближайшим другом Блока и его духовным братом. Так началась их "братская" дружба. Продолжился обмен стихами, мыслями и планами. В 1907 году Белый, заболевая перед выступлением, писал, что при необходимости Блок без проблем мог заменить его на концерте: "коль не Белый, так - Блок; мы для публики были в те годы вполне заменимы" (Между двух революций). Всю жизнь Белый не переставал удивляться: как бы надолго друзья не пытались расстаться, некая загадочная сила вновь сводила их вместе. В 1918 году Белый писал Блоку: "Какая странная судьба. Мы вот опять перекликнулись... Все, что Ты пишешь, взмывает в душе вещие те же ноты: с этими нотами я жил в Дорнахе: я это знаю" [Здесь и далее курсив в цитатах сохранен так, как был записан авторами] .