Хан не станет убивать пленника. Тот может быть полезен. Может, использует его в переговорах, может, передаст его в Золотую Орду, чтобы ярость Хубилая обратилась против тамошнего Менгу-Тимура. Покамест он обращается с Нумуганом, как с гостем, и устраивает надом в его честь.
Но для всех в уделе Хайду это праздник в честь Ай-Ярук - старшей и любимой дочери хана, снова доказавшей, что она не знает равных как на поле боя, так и в борцовском круге.
-Ай-Ярук! - кричат они.
Летний день ясен, на синем небе - ни облака. Лишь легкий ветер развевает рыжие волосы.
Она идет по кругу, раскинув руки, улыбаясь родителям. Ей семнадцать лет, она полна сил и веры в победу, она парит, как птица Гаруда и так будет всегда.
Аббат Франсуа Пети де ла Круа задумчиво смотрит на только что законченный текст и вспоминает беседу с издателем. Тот сказал - господин аббат, бесспорно, выдающийся ученый, и биографический труд о Чингиз-хане укрепит его репутацию в академических кругах. Но для привлечения внимания публики неплохо бы издать, в качестве дополнения что-нибудь более увлекательное и легковесное. Сказки, басни, анекдоты... публика любит такое, с восточным колоритом - что-нибудь персидское, китайское... да-да, лучше китайское. Эти татары, честно говоря, широкой публике неинтересны, а стиль шинуазери сейчас в моде.
Неприятно, но необходимо признать, что издатель прав. Тем более, что сделать это нетрудно. Всяческих восточных побасенок Пети де ла Круа читал во множестве. Хотите китайщины - будет вам китайщина. Вот сейчас он пересказал китайскую сказку о принцессе, вызывавшей на состязания женихов. Разумеется, переработав для цивилизованного европейского читателя. В сказке принцесса боролась с соискателями. Это дико, грубо, и вообще не бывает. Разумеется, она задавала им загадки. Так, безусловно, правильно.
Единственное, что его смущает - имя. Марко Поло, также пересказавший эту сказку, назвал принцессу Ангиарм. Каждый знаток языков подтвердит, что такого имени не существует. К тому же Марко Поло - известный враль, и как источник совершенно неприемлем. Но... широкой публике неинтересны монголы и татары, ей подавай китайцев? Широкая публика получит то, что желает, но истинные знатоки оценят изящный намек аббата. Согласно тому же Марко Поло, действие сказки происходило не в Китае, а в Туране, который и был объектом научных штудий де ла Круа. Пусть принцессу зовут "дочь Турана".
Он берет перо, решительно вычеркивает "Ангиарм" и пишет "Турандот".
Александра ПТУХИНА
РАССТРОЙСТВО
Молния в последний раз рассекает небо. Раскаты грома постепенно стихают, становятся все глуше, все дальше. И вот уже первый луч солнца разорвал уходящий сумрак и упал на освеженную землю. Капли дрожат и скатываются, звеня. Прозрачная вода, стекаясь серебряными ручьями, спешит вниз, туда, где еще волнуется растревоженная бурей река. Но и она успокаивается, замирает, течет широко и плавно, повинуясь замыслу создателя. И слышен глас его...
Смычок взмыл, замер и опустился обессиленный, а последний звук медленно таял в наступающей тишине.
Молодой человек отбросил со лба слипшиеся пряди и посмотрел на учителя. Старик сидел с закрытыми глазами. По его сморщенной бледной щеке катилась слеза.
- Что с вами, господин профессор? Вам плохо?
- Нет, Ян... Мне хорошо. Мне очень хорошо. Я был в чертогах Господних. Ты показал их мне, мой мальчик. Сейчас я без страха заглядываю в глаза скорой смерти, потому что верю, что грядущее будет столь же прекрасно, как твоя скрипка.
- Спасибо, господин профессор, но...
- Нет, - прервал он юношу. - Это я должен благодарить тебя и небеса, за то, что на склоне лет жизнь моя озарилась светом гения, к которому я успел прикоснуться слабеющей рукой. Сядь. Сядь рядом со мной и выслушай, что я скажу.
Сегодня был наш последний урок, Ян. Нет больше того, чему я мог бы научить тебя. Ты готов, мальчик мой. Теперь твой талант будет нести людям свет и радость. Но помни, ни зависть, ни злоба, ни жестокость не должны проникать в душу твою. Нельзя прикасаться к скрипке руками, замаранными грехом. Обещай выполнить мою просьбу, и я покину этот мир со спокойным сердцем.
Лицо юноши было мокро от слез.
- Не плачь обо мне, Ян. Подумай лучше о том, что скоро концерт. Ты готов к нему.
Старик оперся дрожащими руками о кресло и тяжело поднялся.
- Теперь ступай.
- Учитель, - голос юноши дрожал. - Вы сделали для меня едва ли не больше, чем родители. Чем я могу отплатить вам?