И вот, изложив все это, спрашивает меня мэн, как бы ему оптимальнее взаимодействие между книгами наладить.
А медсестричка моя на заднем плане на всякий случай барражирует, бортовые огни горят, локатор сканирует, меня бережет. Приятно видеть... хотя пока и не требуется, а все равно приятно.
Ну так, - говорю я мэну, - это, наверное, лучше не с бумажными изданиями организовывать, коэффициент диффузии низкий, книжкам трудно взаимодействовать, опять же, какие-никакие, а обложки...
Мэн пригорюнился.
Лучше, - продолжаю я, - с электронными файлами работать. Храните файлы и следите, не возникнут ли в них самопроизвольные изменения. Опять же, надо программу написать, чтобы она время от времени их по диску перемещала и отдельную программу контроля файлов, чтобы изменения мониторила. А потом они и сами перемещаться начнут...
Мэн прямо на глазах расцветает, опять же, говорит, и места мало потребует, и на порядок дешевле...
Или на два, - добавляю я. - Тут, кстати, одна забавность есть... в Сети иногда анонимные файлы появляются, вот они - не результат ли... того... взаимодействия... Надо бы вам попробовать в проблеме разобраться...
Мэн прямо затрепетал - видно, рвется к задаче приступить.... Чуть меня не облобызал.
Это мне, впрочем, совершенно без надобности по двум причинам. Во-первых, я человек простой, физик старой школы. То есть категорически натурал. А во-вторых, опять же, сами понимаете, меня кофе с главврачом ждет. Ну, и потом сами понимаете, с Элен на природу. Вот-вот, как она говорит - "в натуре". Молодое (относительно меня) поколение.
Сева ГУРЕВИЧ
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ
или
ОДНА ИЗ ВОЗМОЖНЫХ ИСТОРИЙ О ЖЕРТВЕ И ПАЛАЧЕ
Отец и сын сидели поздно вечером за кухонным столом. Их разделяла початая бутылка шнапса и почти нетронутая, но уже остывшая пицца. В рамке окна беззвучно переливался огнями город.
- Завтра... Столетняя история... шла стороной, и вот она у нас дома... заканчивается, - точно камушки в ряд, подбирал слова отец.
Прозвучало это не очень утешительно.
- Но заканчивать ее не кому-нибудь... - Сын посмотрел ему в глаза. - Отвечать за грехи праотцов. Вот ты застал хоть кого-то из них в живых?
- Никого, слава богу.
- А твои родители могли бы. Как, ты думаешь, "те" смотрели в глаза таким, как я?
- Плохо, наверно, смотрели. И жили плохо.
- А в нашем роду были "те"?
Отец пристально посмотрел на него, возникла неловкость.
- Точно не скажу. Об этом не принято было говорить. А сейчас - и не с кем. И... - какая разница?
Они еще помолчали.
- Знаешь, сын, так бывает, все по отдельности, вроде, нормальные люди, а как соберутся вместе... И тут такая идея! Национальное самосознание. Мы - самые-самые. Красивые. Лучшие. Избранные. И есть лидер, знающий - как и что надо делать. Харизматичный, как любой лидер.
- Красиво говоришь. А нынче и я попал в число избранных. В десятку. Это они нарочно такой каламбур придумали? Почему именно десять?
- Просто такое круглое число. Десять человек раз в пять лет. На сто лет - двести десять. В принципе, немного.
- Двести десять жизней - немного?
- По сравнению с погибшими тогда - немного. А среди них -такие же мирные люди, как ты. Сотой доли процента не составит. С уничтоженными по той самой идее.
Сын раздумчиво покачал головой.
- Как ты все хорошо говоришь, считаешь. Кстати, о моей последней десятке, никогда не задумывался: отчего же двести десять, а не двести?
- Двести десять, потому что... Да, в первой редакции того постановления была именно такая ошибка. Двести человек. Сто лет - двадцать "пятилеток", - отец кривовато усмехнулся, - простая арифметика. Все числа круглые.
- Так почему ошибка?
- Потому что проще научить считать, чем думать. Ведь первые десять были казнены не в конце первой пятилетки, а в начале. Нулевая отметка. А потом, через каждые пять лет, еще по десять. Принимается?
- Да. Понимается, но не принимается.
- Потом, где-то через месяц, ошибку заметили, была целая дискуссия, сколько человек должно быть казнено: двести за девяносто пять лет или двести десять за сто. Победила кровожадность.
Отец взглянул сыну в глаза.
- Ты в нашем роду первый, на кого выпал жребий.
Сын налил себе и отцу. Поднял, пригубил. Отец не прикоснулся к своей рюмке.
- Двести десять или двести! Последняя десятка! И какая нелепая лотерея!
- А какой способ выбора предложил бы ты?
Раз в пять лет десять юношей в возрасте от 18 до 23 лет выбирались из населения страны, выбирались по специальному математическому алгоритму на основе генератора случайных чисел. В тот же день каждый из них окольцовывался специальным сигнальным браслетом, срабатывающим на нарушение границ дома. А на третий день все они препровождались к месту казни, откуда велась онлайн-трансляция по всему миру.