– Капитан! Капита-ан… – позвала Леймюнкери. Она закончила мастерить прическу и придирчиво рассматривала себя в зеркальце. – Опомнитесь, наконец, и обратите внимание на молодую особу.
Арновааллен очнулся от воспоминаний. Все сразу померкло в его глазах: огненные вихри плазмы, причудливая сеть дендров, секретные переговоры…
– Простите, я немного вздремнул, – извинился капитан.
– В самый разгар веселья? – рассмеялась Леймюнкери. – Но дело не в этом. Мне кажется, что мы не одни… Когда я пробиралась к даче, обратила внимание: у левого флигеля кто-то спал. Сладко так посапывал. Но что-то оттолкнуло меня и даже напугало. Сейчас подумала: не из нашей ли партии этот леший?
– И вы все это время молчали? – возмутилась Ирнолайя.
– Мне-то что. Пусть спит, коли охота.
– Странно. Право, странно, – удивился капитан, оттягивая пальцем крахмальный воротничок. – Надо бы проверить. Может, бродяга, разбойник какой-нибудь. Это осложнит ситуацию.
– Идите же! – требовала Ирнолайя. – Сделайте что-нибудь! Ужасно боюсь гомозавров!
Федор Исидорович нехотя поднялся с дивана и, опасливо прислушиваясь, направился к выходу. Ему совсем не хотелось ввязываться в неприятную историю, но под требовательными взглядами вестянок он не мог поступить иначе. К тому же он с удивлением заметил, что астматическая одышка, мучившая его долгие годы, прошла сама собой и во всем теле ощущался прилив сил и бодрости.
«С чего бы это, – подумал Шперк-Арновааллен. – Уж не заработала ли скрытая программа регенерации? Было бы недурно сбросить пару десятков лет. Это лучше, чем бычьи экстракты господина Пеля по пять рублей за пузырек».
Капитан демонстративно распахнул дверь с такой силой, что едва не сорвал ее с петель. Он вышел на крыльцо, облитое лунным светом и застыл. Удивительно светлая ночь поразила его простором, ароматным дыханием. Вдали поблескивала речушка, а за ней зубчатыми ярусами поднимался лес. Все сразу забылось и улетело прочь: страхи, сомнения, муки совести. Осталось только смутное ощущение утраты.
Федор Исидорович спустился по ступенькам и стал напряженно всматриваться в сумерки развалин. Там ничего не происходило. Свернув налево, он медленно пробирался сквозь заросли чертополоха, и, когда он уж решил было повернуть назад, услышал громкий храп.
«Вот оказия, – огорчился капитан. – Натуральный леший».
Он прокрался вперед и стал свидетелем живописной картины. Широко раскинувшись в густой траве, спал мужик, одетый в грязные лохмотья, едва прикрывавшие его кряжистую, почти квадратную фигуру. Лицо было прикрыто краем холщовой сумы, которую он даже во сне придерживал могучей пятерней. Устрашающий вид бродяги не испугал Шперка. Внутреннее чутье подсказывало, что это – свой.
Арновааллен вежливо покашлял, но представитель высшей звездной расы, кажется, готов был проспать торжественный ритуал освобождения. Капитан брезгливо потянул соотечественника за край драной рубахи, повторяя невесть откуда всплывшие слова вестянского языка:
– Салют, дружище. Прошу встать. По уставу корпорации… Согласны?
Вестянин продолжал пускать пузыри. Шперк дернул его за рукав что есть силы. Пропревший материал треснул, и солидная часть мужицкого туалета оказалась в руке оторопевшего капитана.
Мужик наугад двинул толстенной ногой, сел и, ожесточенно почесав лохматую голову, открыл один глаз. По его лицу было трудно понять, какое действие может воспоследовать после столь грубого обращения, но опасения Шперка были напрасными. Вестянин зевнул, смачно сплюнул и благодушно прогнусавил:
– Так что, прилетели голубчики или нет? Заждался, сил нету. Что молчишь, мил человек? Говори, не терзай душу.
– Ожидаем-с, – неопределенно ответил капитан, незаметно бросив в кусты рукав. – В вот вы, дружище, ведете себя весьма скверно и неосмотрительно.
– Ась? – рассеянно переспросил вестянин, испуганно шаря вокруг. – Котомка-то где, провались все пропадом?
Он был озабочен пропажей и не замечал конец веревки, предусмотрительно намотанный на палец. Наконец он обнаружил мешок и, нежно прижав его к груди, принял вертикальное положение.
– Где изба, где избавление? – твердил он. – Болею я. Нет чтоб на похмелку гривенник дать… Одной моралью норовят угостить, мокрец их задери.
– Извольте следовать за мной, – приказал Арновааллен. – Предупреждаю: в присутствии дам старайтесь вести себя прилично!
Он стал нетерпеливо подталкивать вестянина, норовившего уйти в кусты. Стоило немалого труда втащить его на крыльцо и втолкнуть в зал.
– Ах, какой красавчик! Милашка! Гусарик! – всплеснула руками Леймюнкери. – Нет, Диоген! Он самый. Где ваша бочка, уважаемый?