Шперк шел все быстрее. На окраине города он пересек зловонную свалку и углубился в сырую мглу леса. Он спотыкался, падал, хватался за колючие ветки. Ему было больно, но он не щадил себя. С каждым шагом, казалось, росло его преступление, и он бежал от самого себя, бежал в будущее, надеясь, что оно, подобно смерти, навсегда освободит его от всех обязательств и сделает ненужным оправдание.
Сейчас, стоя на мосту, он был спокойнее. Ночь немного примирила его с совестью. Он уже не испытывал особой потребности в непрерывном самобичевании. Теперь он больше думал о цели своего внезапного побега. Всего несколько метров отделяло его от развалин барской дачи, и нужно было торопиться.
Шперк прикинул на глаз ширину просвета между досками – чуть больше двух аршин. После того, как река поглотила тяжелый сверток, преграда казалась пустяковой. Он откинулся назад и, взмахнув руками, перемахнул через щель. Гнилое дерево подозрительно прогнулось под ним, где-то внизу противно чавкнула вода. Федор Исидорович сбалансировал и, шумно отдышавшись, пошел через мост.
Вскоре лес расступился. Зеркально яркая луна, точно театральный прожектор, высветила беспорядочные развалины генеральской дачи.
Шперк остановился и машинально оправил сюртук. Он не сомневался, что перед ним стандартный эвакопункт устаревшей планировки. Декоративность строения резко бросалась в глаза, поражало обилие натуральной древесины, тонкого голограммного напыления, неказистых сараев из формопласта, заботливо разбросанного мусора. Полюбовавшись панорамой, Шперк побрел к веранде, поднялся по ее шатким ступенькам и предусмотрительно замер возле полуоткрытой двери. Изнутри тянуло сыростью и гнилью запущенного жилья. Жутковато… Он опасливо огляделся, не решаясь переступить порог. Но уже через несколько мгновений его страх рассеялся. Его подлинное «я», которое некогда принадлежало капитану-наставнику Арновааллену, взбунтовалось и потребовало решительных действий. Шперк отчаянно толкнул разбухшую дверь и, миновав заваленную хламом веранду, вошел в большой гулкий зал.
Было тихо. Где-то в темноте пустого помещения по-домашнему тикали часы. Стерильный воздух щекотал ноздри. «Кондиционер» – догадался Шперк. Глаза понемногу привыкали к темноте. Из широкого окна падал прямоугольник лунного света. Федор Исидорович чуть-чуть наклонил голову и увидел поверх крон одичавших яблонь набухшие, точно почки, светила. Их живое мерцанье поразило Шперка. «Как долго я не видел звезды, – подумал он. – А ведь все эти годы они горели над моей чернильницей!»
Ему стало грустно. Зверинец созвездий воспроизводил привычную картинку на обзорном экране корабля. Шперк вдруг вспомнил свой последний звездолет «Торраксон». Когда-то он был одним из лучших кораблей серии «Амфимакс», оснащенный мощными излучателями репликаторов и аппаратурой опережающего моделирования ситуаций. Вспомнил он и свой рабочий центр, где в ответственные моменты вел секретные переговоры с курьерами правящей элитарной пленки, где часто собирались его ученики, которым он передавал опыт экспериментальной космоархеологии. Их тени, точно живые, внезапно окружили капитана-наставника. Спокойной и доверчиво смотрели на Арновааллена системотехник Берильор, инженер по когерентным структурам Ингобертан, контактор Симплимаус, совсем еще молодой археолог Рунаморено… Не верилось, что все они бессмысленно погибли в центре свернувшегося аттрактора.
Федору Исидоровичу стало не по себе. Порывшись в карманах, он достал картонный коробок и дрожащими пальцами торопливо чиркнул спичкой. Пыхнув серным дымком, теплый огонек осветил странную обстановку зала: колченогие стулья с лезущими из дыр пучками морской травы, потертый кожаный диван, дубовый шкаф, украшенный ангелами, овальный стол, посыпанный сеном. Однако вся эта пестрая декорация почти не привлекла внимание Шперка. Хотя огонек горел всего несколько секунд, он успел заметить высокую темноволосую женщину, неподвижно стоявшую возле полуразрушенного камина и подозрительно наблюдавшую за новым посетителем.
Капитан с удивлением узнал ее. Нет, он не мог забыть эту статную осанку, холеные пухлые руки, блеск зеленоватых глаз… Уже тогда, в первый день после приземления, когда партия ссыльных пробиралась к «Даче генерала Завьялова», эта вестянка произвела на него яркое впечатление. Она резко выделялась из группы своим независимым, даже вызывающим видом. Никакие усилия психокосметиков не смогли изуродовать ее породистое лицо. Она и сейчас была красивой, точно груз тридцатилетия оказался для нее легкой ношей.