До последнего мгновения он был в сознании.
– Мне всегда казалось, – произнес главный менеджер, – что сценарист рекламы «Лабриса» внимательно читал зюскиндовского «Парфюмера». И нам просто не показывают последнюю сцену, где надышавшаяся феромонами толпа разрывает героя на части.
– Умничаешь много, – сказала женщина, создавшая все программы по которым работал «Тайм-трэвел». – Я для чего тебя держу? Мордой отсвечивать. Подобная клиентура ведется на мужиков твоей фактуры. Читал ли он Лермонтова? Ты еще бы спросил, читал ли он Еврипида.
– Ах, да, – спохватился менеджер, – может, все же, стоило вызвать врача? Он же еле ноги волочил, когда уходил.
– Ничего, его предупреждали. Открытым текстом. Выбрал бы бал или парад – был бы сейчас, как огурчик. Да и не будет с ним ничего. Переживет.
– Но, Людмила Терентьевна, а если он напишет рекламацию или в суд подаст?
– Никто не подавал же. А если и подаст… Юридически мы защищены, он все подписал. Физически он не пострадал. А моральный ущерб… Ну, пусть расскажет в суде про этот моральный ущерб во всех подробностях. Жалко тебе его? Любая женщина живет в такой картине мира постоянно, и умеет с этим справляться. – Она посмотрела в окно, в сторону парковки, куда сгорбившись, брел недавний клиент. – Слабак.
Миниатюры
Мария фон ЮСЕФССОН
ПРОЩЕНИЕ
Бюргер был уже достопочтенным господином в возрасте, имел небольшое фотоателье в Мюнхене, жену и двоих взрослых сыновей. Жизнь его была спокойной, размеренной и сытой. Сыновья готовились к поступлению в институт – они были близнецами – жена все никак не могла решить: разводиться ей с Бюргером или нет, а собака так и не научилась приносить ему утром газету в кровать…
Это случилось в промозглом феврале 75-го. Он – заснул. Ему снился Суд. Впереди на возвышении сидел Судья: мрачный, огромный и угловатый. По правую руку от судьи сидел какой-то светлолицый человек с крыльями за спиной и свечением над головой, а по левую… Командир его карательной бригады, в которую он входил во время войны. У командира бригады теперь были рога на голове, а вместо стоп – копыта. «Все по канонам, как по книжке», – подумал Бюргер и ухмыльнулся, довольный остротой своей мысли и начитанностью.
А между тем Суд уже начался.
– Введите всех жертв подсудимого! – взревел Судья
И Бюргер увидел огромную толпу людей. Там были женщины, мужчины, старики, дети… Очень много детей. И самое страшное было то, что Бюргер их узнал. Да. Это были все, кого он убил во время войны. И это был его Суд – он теперь это понял. Его судили.
– Что будем с ним делать? Решение, естественно, буду принимать я – и только я – но, ради приличия, могу и ваши предложения выслушать.
Сказав это, Судья повернулся по очереди, сначала к Светлому, потом к командиру бригады Бюргера, который, по-видимому, к тому времени уже успел стать настоящим чертом. Или он всегда им был?
– Я предлагаю внезапную остановку сердца. Раз – и все… – Черт сладко зажмурился и даже замурлыкал. Придумывать сценарии смертей было для него любимым хобби.
– Думаю, дать возможность самому осознать, что он наделал… – Светлый задумался и заскучал.
– Нет, это все не то… Умирать ему еще рано, но отбывать наказание, ткскзть, пора уже сейчас, после смерти на него у непарнокопытных – он указал рукой на черта – другие планы…
Судья внимательно посмотрел на Бюргера, посчитал что-то в уме, чиркнул быстро закорючку в блокноте – потом оглядел толпу жертв подсудимого…
– Есть идея выбрать одного из вас проводником наказания, который будет являться подсудимому во сне каждую ночь, пока… Пока все вы его не простите. Так что, может быть, придется это делать вечно. Есть волонтеры?
Толпа людей стояла молча, потом начала постепенно гудеть – и наконец из нее вышла маленькая девочка – очень хорошенькая. За спиной у девочки стояла молодая женщина, по-видимому, ее мать.
– Я хочу. Можно?
– Конечно, можно! Как тебя зовут, малышка?
– Леся. Мне было 4 года, когда он меня застрелил в упор, вместе с мамой. Мы плакали, а он смеялся. Мою маленькую сестру мама отдала бабушке, ей удалось убежать с ней в лес. Сестра сейчас жива, у нее все хорошо. Он и их хотел убить, целился им в спины, но, почему-то, не спустил курок…
Мать гладила девочку по голове и шептала что-то ей на ухо.
– Не волнуйся, мамочка, я справлюсь. – ответила девочка. – Когда начинаем? – решительности девочки мог позавидовать любой главнокомандующий.