– Ну вот, – сказал дедушка, – ты, Адди, сегодня собой можешь гордиться. Здесь мое любимое: капуста и головы сома.
Он уже собирался наложить еду, но тут ему на глаза попался предмет рядом с тарелкой.
– Мать честная! – заорал он. – Это еще что такое?
– Ничего, только салфетка, – ответил я.
– Но она черная! – Дедушка зажмурился, будто не веря собственным глазам. – Вы когда-нибудь слышали о черных салфетках?
Папа посмотрел на маму:
– Мы думаем, она тут по особому случаю, если ты понимаешь, о чем я...
Дедушка фыркнул:
– Черт бы побрал вас и ваши намеки! Черная салфетка? Не бойся, я знаю к чему ты клонишь, но у тебя ничего не выйдет, приятель... даже не мечтай!
Он наполнил тарелку и набросился на еду.
Мы же просто потрясенно смотрели – сначала на дедушку, потом друг на друга.
– Ну, что я тебе говорил? – разочарованно шепнул папа.
Я покачал головой:
– Погоди, дай время.
– Разбирайте, пока я все не съел, – сказал дедушка. – А то на меня что-то жор напал.
Похоже, он и впрямь решил все уничтожить. Руки у него одеревенели, негнущиеся пальцы едва держали вилку и челюсти слишком упорно работали, но... он все равно ел. И говорил.
– Умер? Это я-то? Вот уж не думал такое однажды услышать, тем паче от родни! Ну, может быть я самую малость упрям, но это еще не означает, что я плохой человек. Я не собираюсь никому доставлять хлопоты, тем более собственной плоти и крови. Будь я впрямь мертвым и знай, что это так... боже, я бы первым поднялся по этой лестнице к себе в комнату, лег и больше не встал. Но вам придется предоставить мне доказательства, прежде, чем я так поступлю.
– Дедушка, – начал я.
– Что такое, сынок?
– Ты уж извини, но у тебя весь подбородок в капусте.
Дедушка положил вилку.
– Ну да. Большое спасибо.
И тут дедушка бездумно промокнул рот салфеткой и, закончив, опустил на нее взгляд.
Он посмотрел на нее раз, посмотрел второй, а затем просто аккуратно положил рядом с тарелкой, встал из-за стола и пошел прямо к лестнице.
– Прощайте, – сказал он.
Мы слышали, как он топает по ступенькам и коридору к себе в комнату, слышали, как просел под ним матрац.
Потом все стихло.
Подождав, папа отодвинул стул и поднялся наверх. Все, затаив дыхание, ждали, когда он вернется.
– Ну? – посмотрела на него мама.
– Больше беспокоиться не о чем, – сказал папа. – Наконец-то он сложил с себя бремя этого мира. Отправился к Отцу небесному, аминь.
– Хвала Всевышнему! – воскликнула мама. Затем глянула на меня и показала пальцем на салфетку. – Лучше от нее избавиться.
Я обошел стол и ее подобрал. Сестра Сьюзи как-то странно на меня посмотрела.
– Мне кто-нибудь расскажет, что здесь произошло? – спросила она.
Я не ответил – просто унес салфетку и закинул ее подальше в реку. Не видел смысла вдаваться в подробности, но колдунья, определенно, придумала хорошо. Она знала, что дедушка получит свои доказательства, как только вытрет рот.
Нигде так хорошо не видны старые добрые опарыши, как на черной салфетке.
Перевод с английского: А. Вий, Л. Козлова
Клиффорд САЙМАК
ЛИШЬ ОДНО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
Прежде он был Чарли Тирни, но теперь уже не тот. Был человеком, но перестал им быть, а очнулся чем-то другим, сколоченным наскоро – ни головы, ни рук, одни глаза торчат кверху на стебельках.
Жаден был Чарли Тирни, жаден и одинок – вот и все, что стоило о нем знать, когда он еще был собой. Жаден болезненно, жадность отравляла каждый его поступок и все его мысли, словно чума. Одинок всю жизнь: и в детстве, и в юности, и в годы, отданные космосу. Вечно один, он так и не успел понять, что его жадность – болезнь.
Теперь – одинок больше, чем когда бы то ни было, но уже не жаден, ведь жадность – человеческое свойство, а человеком он быть перестал. Самый одинокий во вселенной, потому что подобных ему вселенная еще не рождала.
Он сидел, поглощая солнечный свет, и вспоминал, вспоминал…
Удача была так близка!
Проводя годы в безуспешных скитаниях, глотая парсек за парсеком звездную пыль, загораясь надеждой и вновь ее теряя, он, наконец, попал в точку, и вот уже спускался с холма, ступая по планете, которая почти уже принадлежала ему, – сигнал отправлен, преимущественного права на заявку никто не оспорит.
Планетка что надо, с атмосферой – и не дурацкий метан или шапка углекислоты, а воздух, пригодный для дыхания! – и не голый камень, а какая-никакая растительность и проточная вода, и океанов в меру… а самое главное, аборигены, достаточно понятливые, чтобы приставить их к работе. Правда, о своем будущем местные еще не догадывались, и пришлось бы немало потрудиться, чтобы их запрячь, но Чарли видал виды и знал, что справится.