Глядя на эту женщину, заснувшую на столешнице после того, как она воспользовалась моим пистолетом, я не мог не хотеть узнать о ней побольше. Однако у меня было правило. Как только женщина оказывалась в моей постели, я быстро избавлялся от нее, не замечая смены любовниц. Но с тех пор как я познакомился с этой женщиной, мне не удавалось привести сюда никого другого. Не из-за отсутствия попыток, конечно, а потому, что мой член, похоже, не хотел никого, кроме нее.
Вероятно, она думала, что пугает меня своим признанием, что было довольно комично, поэтому я решил устроить ей небольшую проверку. Я знал, что если попросить убийцу, такого, как я, который может лишить жизни, не дрогнув, взять в руки пистолет, то его реакция будет такой же непринужденной, как у меня на просьбу поднять вилку во время ужина.
С другой стороны, Татум думает, что скрывает свои эмоции, но по ее постоянным размышлениям, вопросительному выражению лица и яркой улыбке ясно, что она скрывает свое сердце. Я знал, что она испугается, когда возьмет оружие в руки. Но что застало меня врасплох, так это ее слезливая реакция. Это глубоко задело меня, и я не мог спокойно смотреть на то, как она расстраивается. Видя, как слезы текут по ее лицу, мне нужно было отвлечь и порадовать ее, потому что я скорее умру, чем увижу, как ей больно. Я надеялся, что, приведя ее сюда и вступив в страстную связь, смогу утолить свое любопытство к ней. Но, похоже, все вышло наоборот.
Я смотрел, как поднимается и опускается ее грудь, как ее хныканье наполняет комнату. Часть меня чувствовала, что я должен позвонить Кристиану, чтобы он убрал все это дерьмо и отвез ее домой, но мысль о том, что к ней прикасается другой мужчина, не говоря уже о том, чтобы видеть ее обнаженной, покрытой моей спермой, наполняла меня ревностной яростью.
Единственное, что можно было сделать, — это вымыть ее и отнести в спальню. Я смочил салфетку и вытер беспорядок с ее живота. Это совсем другое дело, и будь я проклят, если не буду вести себя как подобает джентльмену. Прикосновение к ней заставило мой член дернуться.
— Успокойся, ублюдок. Ты уже попробовал ее, и мы с этим покончили, — прошептал я вслух, зная, что это чертова ложь.
Вытирая ее насухо, я не мог не представлять, через какую боль она прошла. Что бы с ней ни случилось, это было хуже, чем просто пуля в голову. Весь последний месяц она принимала мои подарки, а я ничего не слышал в ответ.
Я поднял ее на руки, прижал ее голову к своей груди и, обняв, понес в свою спальню. Она все еще была в нижнем белье и рабочей рубашке, но ее твердые соски были видны сквозь рубашку, когда я смотрел, как она раскинулась на моей кровати.
Спускаясь по лестнице, я думал о женщине в моей постели. Она была прекрасна, с изгибами во всех нужных местах и лицом, способным остановить мужчину на месте. Давно уже в моей постели не спала женщина, но что-то в ней продолжало притягивать меня. Что бы это ни было, я не мог избавиться от чувства, что должен защитить ее.
На кухне у меня в голове крутились мысли о ней. Я взял бумажное полотенце, вытер стол и убрал пистолет. Как только я закончил, я практически бегом бросился наверх.
Она лежала на кровати, такая спокойная и беззащитная. Во мне сработал защитный инстинкт, и я понял, что буду держать ее в безопасности. Я плотно укутал ее одеялом, чтобы ей было тепло и удобно. Изучал ее лицо, любуясь тем, как изгибаются ее губы в мечтательной улыбке. На мгновение у меня возникло искушение забраться рядом с ней, обхватить ее руками и прижать к себе, но я быстро отогнал эту мысль. Я не из тех, кто привязывается, не тогда, когда на карту поставлено так много.
Глубоко вздохнув, я отвел взгляд, чтобы вернуться вниз. Я остановился и посмотрел на то место, где она спала, и мое сердце заныло от тоски. Но я знал, что не могу позволить себе увлечься ею. Я — Маркетти, и мы больше не влюбляемся. Это просто не в нашей крови.
Прошло несколько часов, пока я работал, пытаясь заключить несколько сделок, когда сверху раздался грохот. Судя по звуку, на пол упало тело. Я вскочил из-за стола, готовый напасть на того идиота, который решил вломиться в дом.
— Ах! — послышался женский голос сверху.
Поняв, что это Татум, я побежал вверх по лестнице, перескакивая через каждую ступеньку, чтобы быстрее добраться до нее. Я распахнул дверь и судорожно огляделся.
— Что случилось? — Сохраняя голос как можно более ровным, я увидел, что она копошится на полу в поисках неизвестно чего.
— Что ты делаешь? Осматриваешь мои полы? — полушутя-полусерьезно спросил я.
— Нет, я пытаюсь найти свои чертовы штаны. — Она в ярости смотрит на меня с таким великолепным лицом, ее губы надуты и умоляют быть на моем...
Нет. Она только на раз и точка.
— Твои штаны сложены на тумбочке. Кроме того, пожалуйста за то, что я не позволил тебе остаться полуголой на моей кухонной столешнице. — Я ухмыльнулся, зная, что это разозлит ее еще больше.
— Мне нужно идти.
Она стала искать свои джинсы, но я не отошел от дверного проема. Вместо этого я прислонился к нему, пока она яростно надевала свои брюки.
— Ты кое-что упускаешь, — сказал я, когда она двинулась к двери.
— Нет, я так не думаю. Это, — ответила она, указывая между нами, — было огромной ошибкой.
— Это не казалось ошибкой, когда твоя киска капала на мой пистолет и столешницу. — Я уставился на нее, все еще загораживая дверь.
— Я уже говорила тебе. — Она вздохнула в отчаянии. В этот момент я понял, что, возможно, нажал на слишком много ее кнопок. Ее лицо изменилось от легкого разочарования до грусти, которая иногда закрадывалась в ее черты.
— Что ты мне говорила? — мягко спросил я.
— Я не связываюсь с людьми, имеющими отношение к твоему миру. Мне нравится соблюдать закон, а не жить вне его. — Она выглядела чертовски сексуально, когда лгала сама себе. Кто испортил эту девушку? Я знал, что когда она, наконец, разберется в своем дерьме, она уделает этого мудака. Ее сила так и рвалась наружу.
— Ты все время так говоришь, медвежонок. Но я не вижу, чтобы ты толкалась, чтобы выбраться отсюда. И ты пялишься.
Я рассмеялся, когда она поняла, что ее взгляд сосредоточен на очертаниях моего члена в штанах. Ее щеки стали розовыми, и она уставилась на меня, ее нежные руки уперлись в мою грудь.
— Ты меня бесишь. — Она изо всех сил старалась протиснуться мимо меня. Когда я наконец отодвинулся в сторону, она потопала вниз по лестнице.
— Тебе все еще чего-то не хватает. — Я слегка повысил голос, чтобы она услышала, и медленно пошел вниз по лестнице, не торопясь, давая ей понять, что ей все еще нужно.
— Мои ключи! — наконец воскликнула она.
— Я должен заставить тебя умолять о них, — сказал я, глядя в глубокую синеву ее глаз, не разрывая зрительного контакта.
— Отпусти меня домой. — Ее голос дрогнул, и я понял, что ей надоело мое дерьмовое поведение. Услышав, как она погрустнела, мне захотелось перекинуть ее через плечо и вернуться в постель, но я не такой человек. Мне также надоело играть с ней в эту игру. Это было весело какое-то время, но мне нужно было остановиться. Подарки, мысли и уговоры заставить ее увидеться со мной поглотили меня в последний месяц, и мне нужно было сосредоточиться на работе. Если я избавлюсь от нее, то, возможно, смогу перестроиться и вернуться к своему правилу одной ночи. Хотя часть меня отчаянно желала узнать, частью какого мира она является, этого было недостаточно, чтобы нарушить мои правила.