Мой рейс улетал через несколько часов, поэтому мне нужно было торопиться, чтобы успеть на автобус до аэропорта. Я вздохнула и посмотрела на бумагу, не зная, как сказать то, что я хотела. Часть меня просто хотела сказать: «Да пошел ты!» — то, что я действительно чувствовала. Но я не могла этого написать. Мне нужно было, чтобы он знал, как мне больно. Моя рука задрожала, когда я начала писать от сердца.
Кэмерон,
Когда-то ты невероятно сильно влиял на меня, притягивая своим присутствием. У нас была связь, которая заставляла меня верить, что мы будем вместе всегда. Когда я была с тобой, мне казалось, что я чувствую себя живой и свободной, но сейчас я поняла, насколько сильно ты измотал меня за эти годы.
Что-то изменилось, и ты начал высасывать краски из моей жизни, заменяя их ужасающей темнотой. Ты сломал меня душевно и физически, пока я не превратилась в пустую оболочку. Твоя защита стала удушающей и подавляющей. Ты ставил меня в опасные ситуации, которые могли привести к смерти. Ты оставил на мне следы своего сомнительного образа жизни.
Теперь мне нужно уйти — ради нас обоих. Если ты действительно любишь меня, пожалуйста, отпусти меня. Я не вернусь, и я не хочу, чтобы ты пытался найти меня или вернуть домой.
С меня хватит.
— Татум
Слезы текли по моему лицу, когда я писала свое имя в конце. Это был конец. Конец. Я наконец-то достигла точки перелома, и пришло время двигаться дальше. Я знала, что предстоящий путь будет нелегким, ведь на моем счету всего несколько тысяч долларов, но я была готова.
Вкус свободы был дразняще близок, и огонек моего внутреннего огня пульсировал с новой силой. Впервые за долгое время мне не терпелось узнать, кем я должна быть. Я взяла рюкзак и посмотрела на часы.
Черт. Я опоздаю, если не успею на следующий автобус. Я собрала свои вещи, оставила телефон и еще раз оглядела квартиру. Я осторожно вытерла слезы и поняла, что плачу не потому, что мне грустно покидать это место. Я плакала, потому что мое будущее впервые за долгое время казалось мне таким ярким и светлым. Я плакала, потому что сегодня я начала путь к исцелению и независимости.
Я подняла глаза на квартиру, где жила Бетти, и увидела ее в окне, готовящую еду для своих внуков. Она не могла видеть меня с того места, где я находилась, хотя ее квартира была на уровне улицы. Я улыбнулась, зная, что ей понравится тишина в квартире. Крики прекратятся, и девочка под ней наконец-то сможет летать. Пора было уходить.
Я ускорила шаг и пошла к автобусной остановке, пригнувшись за деревом, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Вглядываясь в ветви, я заметила, что на них появляются почки, сигнализирующие о начале лета. Мимо промчалась машина, за ней мать с ребенком, не обращая внимания на предстоящий путь. Предстоящие трудности казались незначительными по сравнению с бесконечными годами боли. Крепко сжимая в руках билет, я глубоко вздохнула и почувствовала, как тяжесть в груди уменьшилась. Слишком долго я сдерживала боль, но теперь, наконец, я свободна.
Я увидела, как серый автобус подъехал и скрылся из виду, пока не остановился и не распахнул двери. Я осмотрелась, чтобы убедиться, что все чисто, и сразу же прошла на место. Я села поближе к окну, чтобы наблюдать, как город медленно исчезает, пока мы едем в аэропорт.
Через час я зарегистрировалась на свой рейс и села у выхода на посадку. Перед взлетом я купила сэндвич. Наблюдая за тем, как все проходят мимо, я вцепилась в рубашку с длинным рукавом и потянула ее за запястье. Я поморщился, нажимая на место, где был синяк. Никогда больше. Я никогда не позволю мужчине иметь надо мной такую власть.
Теперь я жила для себя.
— Объявляется посадка на рейс пять-пятьдесят три в Сан-Диего, Калифорния.
Полная решимости, я поднялась со своего места и направилась к очереди, каждый шаг ощущая как осознанный шаг в новой главе моей жизни. Когда просканировали мой билет и я прошла в самолет, я поняла, что обратного пути нет. Это был тот самый момент, которого я так долго ждала. Заняв место в задней части самолета, я смотрела в окно и слушала стюардесс, пока заканчивалась процедура посадки. После небольшой задержки, самолет начал отъезжать от терминала, сопровождаемый мягким свечением огней аэропорта. Я не могла не думать о других пассажирах этого рейса, представляя, как они уезжают к родственникам, по делам или просто возвращаются к близким.
А я?
Я собираюсь найти свой дом.
ГЛАВА 3
6 месяцев спустя
Я резко проснулась, когда ослепительные лучи утреннего солнца залили мою комнату. В панике я поняла, что проспала и опоздала на работу. В спешке я бросилась к своему тесному шкафу, в котором едва помещался мой скудный гардероб. Моя однокомнатная квартира была скудно обставлена: только диван, купленный на распродаже, и самодельный кухонный стол, который на самом деле был письменным столом. Я не могла позволить себе многого, но обходилась тем, что у меня было. На полке стояла моя фотоаппаратура — постоянное напоминание о моем увлечении, а на небольшой книжной полке хранилось мое невинное удовольствие — коллекция низкопробных романтических романов, идеально подходящих для дней, проведенных на пляже.
Я жила в перспективном районе за городом, в домике на задворках чьей-то собственности. Я увидела объявление на Craigslist после месяца жизни на сайтах бронирования квартир и сначала подумала, что жить на чужой территории — это странно, но нищие не выбирают.
Тони и Сэмюель жили в главном доме и никогда меня не беспокоили. Тони часто напоминала мне Бетти. Она иногда оставляла у моей двери на завтрак выпечку, которую готовила, а ее муж всегда следил за чистотой во дворе.
Домик был небольшим, но в нем была маленькая кухня, ванная и все необходимое.
Порывшись в шкафу, я взяла джинсовую юбку и рабочую рубашку. Я побрызгала водой на лицо и уложила волосы в большой пучок. Первые несколько месяцев здесь я занималась самолечением. Я проводила дни на пляже, просто грелась на солнце. Я сходила в аптеку, купила кисточку для макияжа и немного косметики, чтобы снова почувствовать себя женственной. Я была полна решимости вернуть сияние в свою жизнь.
Я знала, что деньги быстро закончатся, и поэтому искала работу. Однажды вечером, любуясь закатом, я увидела на пляже женщину, которая проводила фотосессию. Не знаю, что заставило меня подойти к ней, но я спросила, не нужен ли ей ассистент для съемок. Она представилась Лейси и, расспросив меня немного о моем опыте, предложила помочь ей на нескольких предстоящих свадьбах. Она согласилась платить мне двадцать пять долларов в час, и мне пришлось сдерживать свою реакцию, потому что я не думала, что мне когда-нибудь столько заплатят.
В том месяце я помогла ей с несколькими свадьбами и поняла, что она, мягко говоря, жесткая. Она была резкой и прямолинейной. Я не могла проводить с ней много времени вне работы, даже если она приглашала меня на кофе или на экскурсию по городу, потому что что-то в ней напоминало мне о Кэмероне. Я прилагала все усилия, чтобы не вспоминать о нем.