Меня сейчас стошнит. Это переходит все границы.
Я резко поднимаю взгляд, оглядывая маленький офис. Фотограф принес их сюда. Он оставил их здесь. Он был в этом помещении. Вероятно, он наблюдал и ждал, пока я уйду, чтобы сходить за кофе, а затем принес коробку Шерил, представившись курьером. Моя решимость укрепляется, когда я делаю мысленную заметку. Установить камеры. Я заплачу за них сама, если понадобится, но в понедельник утром первым делом я установлю в этом офисе камеру, направленную прямо на дверь.
Я продолжаю листать стопку фотографий, которые держу в руках.
На них мы гуляем по набережной, держась за руки. Они сделаны ночью, очень темно, поэтому трудно что-либо разглядеть. Еще есть наши фотографии на пляже при дневном свете. Райан стоит рядом и смотрит на меня сверху вниз, как будто я его смысл его жизни, а рейнджер Джон объясняет, как обустроить гнездо. Черт, на этих фотографиях есть дети.
— Боже мой, — повторяю я, дрожащими руками бросаю фотографии на стол и беру следующую стопку.
Мы с Райаном на кухне, снимок сделан через заднее стекло. Этот гаденыш запечатлел все. Мы спорим, целуемся, сбрасываем одежду, трахаемся у стойки. Райан стоит на коленях подо мной, а моя голова откинута назад в экстазе. Все снимки зернистые, зум борется с бликами стекла и тусклым освещением, но все видно.
Я чувствую оцепенение. Этот человек с камерой наблюдал за всем. Каждое мгновение, которое мы с Райаном проводили на той кухне, наши стены рушились, сердца сталкивались. Он был свидетелем всего этого. Он все это сфотографировал. И он отдал все фотографии Трою в обмен на деньги.
Я бросаю фотографии на стол, и они рассыпаются. Некоторые соскальзывают с края и падают на пол. Я оглядываюсь по сторонам в течение двух секунд, прежде чем схватить корзину для бумаг, и меня рвет в нее. Мое сердце колотится, пульс учащается. Я хватаю ртом воздух, меня снова тошнит, руки все еще трясутся.
Когда ничего не выходит, я ставлю корзину на пол и возвращаюсь к беспорядку на своем столе.
— Ну же, — я ныряю в коробку обеими руками, ища что-нибудь. Что угодно. Какую-нибудь гнусную записку с более резкими словами, список требований, конверт с указанием места, где он хочет, чтобы я оставила его кровные деньги.
Потому что эти фотографии не просто так. Этого не может быть. Трой хочет, чтобы я знала, что они у него есть. Почему? Доказательство измены? У него уже было такое с другими фотографиями. Я не сомневаюсь, что он может использовать свою власть и положение, чтобы заставить отдел кадров уволить меня. Ему не нужны были дополнительные доказательства. Так зачем же это делать? Зачем были сделаны эти фотографии? Зачем за мной следили?
— Блять, — кричу я, вываливая все фотографии на стол. В коробке больше ничего нет. Никакой записки. Никаких требований.
И тут до меня доходит. Я точно знаю, чего он хочет. И он знает, что это был единственный способ получить это. Я беру со стола свой телефон, ненавидя себя за то, что попалась прямо в его ловушку. Но теперь это больше, чем я. Эти фотографии — тому доказательство.
Набрав номер, который я знаю наизусть, подношу телефон к уху и жду. Телефон звонит раз, другой. Затем соединяется.
— Трой Оуэнс, — раздается в трубке его голос, глубокий и ровный.
Услышав его голос, я теряю собственный. Открываю рот, но не могу произнести ни слова.
— Алло? Кто это?
Сделав глубокий вдох, я начинаю говорить.
— Ты должен остановиться.
Он вздыхает в трубку.
— Тесс. Я все гадал, когда же ты, наконец, позвонишь.
— Ты должен остановиться, — повторяю я, окидывая взглядом груду фотографий, разбросанных по моему столу.
— Полагаю, ты получила мою записку.
— Если под «запиской» ты подразумеваешь эту отвратительную коробку с фотографиями, то да. Ты не имел права, Трой. Это домогательство. И на некоторых из этих фотографий есть дети, семьи...
— Я имел полное право документально подтвердить, что у моей жены роман на стороне, — возражает он. — И это даже не единственные фотографии, которые у меня есть в качестве доказательства.
— Отлично. Значит, у тебя есть все, что тебе нужно. Разведись со мной. Забирай все, и давай покончим с этим, — говорю я. — Я не буду оспаривать. Ты можешь выдвигать любые условия. Хочешь мои 400 тысяч? Забирай. Абонементы на игры «The Reds»73? Они твои. Я даже не люблю бейсбол. Я притворялась десять гребаных лет, точно так же, как симулировала большинство своих оргазмов...
Он смеется в трубку холодным и язвительным тоном.
— Ты думаешь, я сделал все это, чтобы побыстрее развестись с тобой? Как ты не понимаешь? Я не хочу развода, Тесс. Это никогда не входило в мои планы. Ты настаивала на разводе, а не я. Годами это был твой ответ на все вопросы. Слишком боялась бороться, слишком боялась найти решение вместе. Боже, ты как сломанная кукла.
— Нет, что действительно сломано, так это наш брак, — кричу я. — Восстановлению не подлежит!
— Ничто не бывает настолько сломано, чтобы это нельзя было починить, — возражает он, и я практически слышу в этих словах спокойный, расчетливый голос его матери.
— Ты бредишь. Трой, я никогда не вернусь к тебе. Я двигаюсь дальше. Не веришь мне? Просто посмотри на фотографии, которые сделал для тебя твой жуткий друг. Эти улыбки? Они искренние, Трой. Те оргазмы, которые он дарил мне на кухне? Все по-настоящему. Каждый. И он так легко довел меня до этого. Я никогда в своей гребаной жизни не кончала так сильно и так быстро…
— Если бы ты действительно заботилась об этом придурке, ты была бы более осторожна, — насмехается он. — Ты бы держалась от него подальше. Но ты всегда была глупой…
— О чем ты говоришь? — кричу я, обрывая его.
— Я говорю о корабле «Тесс», флагмане флота катастроф. Только на этот раз ты тащишь за собой на дно своего красавчика-хоккеиста.
У меня замирает сердце.
— Трой, что ты наделал?
— Ты действительно не подумала об этом как следует, — снова смеется он, и от этого звука у меня кровь стынет в жилах. — В своем стремлении показать мне, какая ты на самом деле эгоистичная шлюха, ты втянула его в самое пекло. Ты хоть подумала о нем? Нет, потому что ты думаешь только о себе и о том, чего хочешь.
— Трой, не надо…
— Если ты считаешь, что в нашей маленькой фирме этот пиар для тебя выглядит плохо, то как это будет выглядеть, когда эти фотографии разлетятся по всем таблоидам? — бросает он мне вызов. — Как, по-твоему, команда воспримет то, что его имя будет связано с твоим в грязном скандале о супружеской измене?
Я ошеломленно качаю головой, не веря своим ушам. Он же не серьезно? Он бы так не поступил.
— Трой…
— И я уверен, что у такого парня, как он, есть несколько выгодных предложений, не так ли?
Мое сердце замирает.
— Да, я навел о нем справки, и у него контракт с «Рэйс» всего на год. Готов поспорить, они сделают ему предложение, верно? Что-то вроде опции продления или новой выгодной сделки? — Он ждет моего подтверждения. Я ничего не отвечаю, и он снова смеется. — Да, я так и думал. Тесс, наш семейный бизнес не единственный в мире. НХЛ, «Рэйс», его сделки с брендами — все они разбегутся быстрее, чем крысы с тонущего корабля. Где тогда будет твой сексуальный мальчик-игрушка? Думаешь, он все еще будет интересоваться твоей растянутой киской, когда его уволят за все те негативные отзывы в прессе, которые ты ему принесешь? Целая жизнь тяжелой работы пойдет коту под хвост из-за одного неудачного перепихона.