ГЛАВА 58
РАЙАН
Подъехав к бунгало, я вижу арендованную машину Тесс, припаркованную на подъездной дорожке. Выскальзываю из машины и спешу к входной двери, отпирая ее. В гостиной выключен свет, но из динамиков играет музыка. Слышу песню «Tolerate It»75, и мое сердце замирает. Ни одна женщина, слушая Evermore, не думает о потерянном любимом человеке.
Бросив ключи на столик, я иду по коридору. Ее нет ни в гостиной, ни на кухне. Я пересекаю комнату и двигаюсь по темному коридору, смотря на две двери. Одна из них закрыта и ведет в мою комнату. Я не спал там уже несколько дней. Дверь в ее комнату открыта, золотистый свет теплый и приветливый. Я дважды стучу в открытую дверь и жду.
— Тесс? — я зову ее.
Она не отвечает.
Я вхожу в комнату, и мое сердце, которое уже упало, замирает, становится холодным как лед. Ее большой серебряный чемодан лежит на кровати, одежда, платья и туфли аккуратно упакованы внутрь. Подарок, который я оставил для нее, все еще завернут и не тронут. Она просто переложила его на прикроватную тумбочку. Конверт с ее пропуском в раздевалку для жен и девушек лежит сверху, нераспечатанный. Еще больше вещей сложено на стуле в углу. Все ее туалетные принадлежности лежат на комоде.
Вот почему ее не было на игре. Она воспользовалась моим отсутствием, чтобы выскользнуть из дома, как чертовка воровка. А она и есть воровка, потому что, когда она уйдет, то заберет мое сердце с собой. Без выкупа. Без требований.
Я хочу знать, почему.
Мой взгляд устремляется к шкафу. Приготовившись, я открываю его и оглядываю пустое пространство. Большинство ее вещей упаковано. Несколько свитеров висят на вешалках. Несколько туфель валяются внизу. И две небольшие коробки.
Я замираю. Исходящая от них гнилостная энергия ощутима. Я практически ощущаю ее вкус на языке. Это то, что Джейк хочет, чтобы я нашел. Поморщившись, я отношу их в ее спальню и бросаю на кровать. Открываю крышку первой коробки и нахожу внутри кучу разорванных бумаг. Сверху, также, есть записка, но она написана четким наклонным почерком.
Открываю другую коробку. Заглядывая внутрь, меня тут же начинает тошнить. Это коробка с фотографиями. Ужасные, зернистые, откровенные фотографии Тесс и меня. Каждый момент, который мы разделили, был запечатлен и задокументирован. Я добираюсь до стопки фотографий на кухне и, чертыхаясь, бросаю их обратно в коробку, как будто они обожгли меня.
Кто-то наблюдал за нами неделями. Кто-то надругался над нами, над Тесс. А я ее не защитил. В свою защиту могу сказать, что я ни хрена не знал.
А она знала?
Я чувствовал, что между нами стоит огромная стена. Это последнее препятствие, которое она просто не смогла преодолеть. Мы — экстраверт и интроверт. Деятель и мыслитель. Близнецы и Дева. По идее мы не должны быть вместе, но мы вместе. Мы чертовски счастливы вместе. И мы подходим друг другу. Все, чего я хочу, — это сблизиться, но она постоянно отталкивает меня. Я думал, что это из-за нее. Я думал, что это из-за ее зацикленности на обязательствах и доверии. И я думаю, что все это по-прежнему так. Но теперь у меня в руках доказательство чего-то большего. Она сдерживалась, чтобы защитить меня. Она знала, что за нами кто-то наблюдает. Она знала, что она в опасности.
И она не сказала мне.
Я проглатываю свое разочарование. Как, должно быть, трудно ей было скрывать это от меня? А было ли это трудно вообще? Может быть, такой уровень ухищрений дается ей легко…
Стоп.
Я борюсь с желанием скомкать фотографии в руках. Мне больно и я в замешательстве, но это не оправдание для того, чтобы быть несправедливым к женщине, которую люблю. Я заслуживаю объяснений не меньше, чем она заслуживает шанса дать их мне. Я должен быть готов выслушать. Все это может обрести смысл, если я позволю. У меня уже есть несколько кусочков этой головоломки. Остальные у Тесс. Мне нужно, чтобы она поделилась. У нас нет ни единого гребаного шанса, если она не сможет доверить мне что-то настолько важное.
Я снова опускаю взгляд на фотографии. Меня охватывает чувство насилия. Я провожу пальцем по зернистому изображению Тесс на кухне. Я между ее ног, мое тело вне кадра, скрыто в тени. Она совсем одна, выставленная перед объективом: грудь, изгиб шеи, бедра, выражение дикой самозабвенности на лице.
Такое чувство, что он что-то украл у нее, сделав это фото. Он сделал что-то без спроса. Я хочу избить его этой гребаной камерой. А потом я хочу найти Троя Оуэнса и избить и его тоже. Он сам напросился на это. Он заплатил кому-то, чтобы тот сделал это с нами. Почему? Он получает от этого удовольствие? Он все еще думает о Тесс как о своей?
От этой мысли у меня закипает кровь. Мне становится дурно. Мне нужно найти Тесс. Если я так отношусь ко всему этому, то что, должно быть, чувствует она? Мне нужно ее утешить.
Я бросаю фотографии на кровать, поворачиваюсь к ним спиной и направляюсь к двери. Но останавливаюсь, когда входит Тесс, держа в руках пару пустых коробок для переезда. Наши взгляды встречаются, и она кричит.
— Боже мой, Райан!
От ее крика я подпрыгиваю. Она роняет коробки на пол и прижимает руки к груди.
— Райан, ты меня до смерти напугал, — кричит она.
У меня перехватывает дыхание, сердце бешено колотится, когда я наконец обнимаю ее. Прошло всего десять гребаных часов, но с таким же успехом могло пройти и десять лет.
— Тесс, — тихо говорю я, вкладывая в это слово все свои чувства.
Она стоит в своей потрепанной футболке и леггинсах, кудрявые волосы собраны в высокий хвост. Она выглядит так непринужденно, словно мы собираемся плюхнуться на диван и посмотреть очередную серию «Сыновей», а не собирать вещи, чтобы уехать. Она действительно хотела, чтобы я вернулся домой и обнаружил, что ее нет? Я и представить себе не мог, что она способна на такую жестокость.
И тут до меня доходит: это была не ее идея. Она действовала по приказу. Приказу Троя. Потому что он каким-то образом угрожал мне. Как? Фотографиями? Что он собирается с ними делать? Что они доказывают, кроме того, что он гребаный мерзавец, который должен сидеть в тюрьме?
Я должен знать, что, черт возьми, происходит.
— Тесс, детка…
— Подожди, который час? Что ты здесь делаешь? Ты должен быть на игре еще как минимум час. Райан, почему ты не на игре?
— Я ушел, — отвечаю я, констатируя очевидное.
— Почему ты ушел посреди игры?
— Джейк сказал, что я нужен тебе здесь, поэтому я ушел. Теперь я знаю почему…
Ее беспокойство ощутимо.
— Кто-нибудь видел, как ты вошел? Боже, конечно, они видели, — говорит она себе. — Его машина припаркована перед домом... и моя тоже, — она поднимает взгляд, в ее глазах страх. — Райан, ты должен уйти…
— Я никуда не уйду, — говорю я, оставаясь на своем месте.
— Райан, — умоляет она, хватая одну из коробок.
— Я же говорил, что поставлю тебя на первое место, и я это имел в виду, — говорю я, пересекая комнату и направляясь к ней. Она замирает при моем приближении, и это разбивает мне сердце. Она так чертовски напугана. Весь мой гнев и бравада улетучиваются. — Ох... детка. Что он с тобой сделал, а?