Я стою здесь, без других свидетелей, кроме песка и моря, и активно сдерживаю себя, чтоб не поцеловать Райана Лэнгли. Я хочу исправить это. Немедленно. К черту то, что я сказала ранее о необходимости держать дистанцию. Мы всегда должны только целоваться.
Я смещаю свой вес, придвигаясь ближе к нему. Это полотенце было одновременно гениальной и ужасной идеей. Потому что теперь я чувствую чистые нотки его лосьона после бритья. Этот аромат проникает глубоко в мои чувства, зажигая маленький огонек в моей душе.
Но тут его рука застывает на мне. Затем он поворачивается, в его глазах читается вопрос.
— Могу я спросить тебя кое-что? — спрашивает он.
И я знаю, что вопрос будет о Трое. У него должны быть вопросы. У любого мужчины были бы. Он был честен со мной этим вечером. Смогу ли я выдержать то же самое?
Я медленно киваю.
— Когда ты поняла, что твоему браку пришел конец?
— Вау, — я удивлена тем, как остро прозвучал вопрос. Он не спрашивает, закончилось ли все. Он даже не спрашивает, когда все закончилось. Его вопрос гораздо более сложный. Я и не ожидала ничего иного от моего мозговитого хоккейного мальчика-Девы. Он хочет знать, когда все было кончено для меня. Когда я убежала? Когда поняла, что уже ничего не осталось?
Я сглатываю комок эмоций и прочищаю горло.
— Ммм... думаю, это было около пяти лет назад, — признаюсь я.
— То есть, за два года до того, как вы на самом деле расстались?
Я киваю. Конечно, он помнит временные рамки. Я дала ему так мало информации, что она практически поместилась бы на листочке для заметок. Уверена, он выучил все наизусть.
— Да, это было в Рождество, — объясняю я. — Рождественский ужин, если быть точнее. Его мать всегда устраивает красивые, экстравагантные, праздничные ужины. Она любит хвастаться своей семьей и притворяться, будто все счастливы, понимаешь?
Он кивает, слушая мой рассказ.
— Она приглашал клиентов и старых друзей семьи. Они всегда такие все важные. Но при этом достаточно приватные, — добавляю я. — Мы пели песни, обменивались подарками, и всегда был конкурс на самый уродливый свитер, — я улыбаюсь, представляя Беа в уродливом свитере с северным оленем и мигающими елочными гирляндами, обмотанными вокруг его рогов.
— Что произошло?
Я вздыхаю, смотря на океан.
— Мы были на ужине, Трой сидел рядом со мной. Мы только сели за стол и передавали друг другу тарелки с блюдами, ну знаешь, передавали подносы с едой и корзины с хлебом, просили друг у друга соль и перец.
Он кивает, продолжая слушать.
— Кто-то передал Трою корзинку с булочками, — объясняю я. — Он взял две, положил на свою тарелку, и затем передал корзинку через меня своему кузену, сидящему по другую сторону от меня.
Райан замирает.
— Слушай, я знаю, что это звучит глупо, — быстро говорю я. — Жена сидит на рождественском ужине и понимает, что ее брак окончен, потому что ее муж не передал ей хлебную корзину. Звучит безумно... но чаще всего именно так он заставлял меня чувствовать себя, — признаюсь я. — В тот момент я сидела, позволяя этой корзинке пройти мимо меня, и я знала, что все кончено. Либо мужчина, которого я любила, выбирал игнорировать меня, либо он преднамеренно лишал меня выбора. Хуже всего был вопрос, который долгое время мучал меня: видел ли он меня вообще?
— Тесс, мне так жаль, — говорит Райан. — Мне жаль, что такое произошло с тобой.
— Ты хоть представляешь, каково это? — я поднимаю взгляд на него. — Ты когда-нибудь чувствовал себя невидимым?
На мгновение он задумывается, прежде чем качает головой.
— Это худшее чувство на свете, быть невидимым... идти по жизни как привидение.
— Это случалось и раньше, — интуитивно говорит он, его нежный взгляд задерживается на мне. — Ты была невидимкой и раньше.
Я киваю.
— Расскажи, когда это было.
— Всю мою жизнь, — шепотом произношу я, разрывая зрительный контакт, чтобы посмотреть на пустые просторы темного океана. — Это все, что я когда-либо знала. Все, кто должен был любить меня, заботиться обо мне, защищать... они все закрывали глаза, — мои глаза тоже закрываются, когда слеза скатывается по щеке. — Они не видели меня, Райан. Я была всего лишь ребенком, и им было наплевать.
Райан разворачивает нас, пока мы не оказываемся стоящими лицом к лицу. Удерживая край полотенца, он поднимает мой подбородок, заставляя посмотреть на него.
— Послушай меня, Тесс. Я не знаю, кем ты была раньше. Все, что я знаю — это то, какая ты сейчас. И с первого момента нашей встречи, когда мы еще даже не прошли и пары метров по пляжу, ты была единственной, кого я видел.
Я вздыхаю, глядя на него широко раскрытыми глазами.
— Райан...
— Я вижу тебя, Тесс, — говорит он, опуская конец полотенца и прижимая руку к моей щеке. — Я вижу тебя. Я не могу перестать видеть тебя — твое остроумие, твою красоту, твою грацию. Ты так чертовски грациозна. А эти пальцы, — добавляет он, протягивая руку вниз, чтобы взять мою руку. — Я смотрю, как они танцуют, убирая кудри от твоего лица.
Поднимая руку к своим мягким губам, он целует каждый мой палец. Каждый поцелуй зажигает меня изнутри, увеличивая пламя моего желания к нему.
— Может, ты в самом деле призрак, — продолжает он, прижимая мою руку к своей груди. — Потому что твой смех... он, черт возьми, преследует меня. На свадьбе я как будто не мог думать, дышать, потому что ты была везде одновременно, смеясь и общаясь со всеми. Я следовал за тобой во время всего вечера, Тесс. Я хотел быть ближе к тебе, к этому звуку... мне нужно было быть рядом с тобой...
— Райан, — пробормотала я, и слезы навернулись мне на глаза. — Пожалуйста...
— Скажи, чего ты хочешь, — говорит он, его голос срывается, когда он заглядывает в мои глаза с невероятной глубиной чувств.
Он такой хороший, такой добрый... слишком добрый. Я сломаю его. Я разрушу это...
— Нет, — он держит мое лицо обеими руками. — Тесс, нет, черт возьми. Не отстраняйся снова. Я вижу это в твоих чертовых глазах. Они выдают тебя каждый раз. Есть что-то, что ты не говоришь мне. Ты тоже чувствуешь это между нами. Я знаю, что чувствуешь. Но что-то удерживает тебя подальше от меня. Перестань отстраняться и впусти меня, — он прижимается лбом к моему лбу и шепчет, — Дай мне хоть что-то, детка. Пожалуйста.
Бросив все предостережения на ветер, я обнимаю его за бедра и говорю свою правду.
— Я здесь только из-за тебя.
ГЛАВА 32
РАЙАН
Тесс плачет в моих объятиях, и я хочу только одного — чтобы это прекратилось. Я хочу обнять ее, исцелить и стать тем, что ей нужно, чтобы она смогла двигаться дальше. Я думал, что контролирую свои эмоции, но это исчезло. Женщина, в которую я влюбился, распадается на части, и я не могу собрать эти кусочки самостоятельно.
— Дай мне хоть что-то, детка, — умоляю я. — Пожалуйста.
Она замирает в моих объятиях, ее руки цепляются за мои бедра.
— Я здесь только из-за тебя.
Слова повисли в воздухе между нами. Мгновенно мой разум пытается разгадать их смысл. На каком слове нужно сделать больше акцента? Она здесь из-за меня? Или она именно здесь из-за меня?