Я подхожу ближе, уворачиваясь от его сковороды, размахивая руками, чтобы дотянуться до плиты. Выключаю духовку, несомненно, виновницу этого фиаско, и опускаю взгляд в форму для запекания, чтобы увидеть остатки того, что, как я могу только предположить, должно было быть домашними макаронами с лобстером и сыром.
Слезы щиплют глаза по совершенно другой причине, когда я спешу к раздвижной стеклянной двери. Щелкнув задвижкой, я распахиваю дверь до упора, впуская порыв январского воздуха, чтобы выветрить дым. Разворачиваюсь, прислоняюсь к стеклу и наблюдаю за метаниями Райана еще около тридцати секунд.
Пожарная сигнализация, наконец, отключается, оставляя нас стоять в противоположных концах гостиной, с тяжело вздымающейся грудью и широко раскрытыми глазами, а вокруг гремит рок-музыка. Райан дважды моргает, затем с грохотом роняет противень и хватает свой телефон. Через несколько секунд музыка смолкает, оставляя в ушах звенящую тишину.
— Как долго ты там стояла? — спрашивает он.
— Около двух секунд. Я только вошла, когда сработала сигнализация. Что ты готовил?
— Я… ничего, — говорит он, и на его щеках появляется румянец. — Ну, теперь ничего, потому что я, черт возьми, все испортил.
Он отворачивается, хватает миски со столешницы и бесцеремонно бросает их в раковину. Я подхожу ближе.
— Райан, ты пытался приготовить макароны с лобстером и сыром?
Он замирает, не глядя на меня, мужские руки лежат на стеклянной миске. Медленно он поднимает взгляд.
— Да, но это должен был быть сюрприз... и это должно было быть съедобно.
Он отворачивается, с грохотом опуская миску в раковину. Я подхожу к кухонному островку и осматриваю беспорядок.
— Что случилось?
— Не знаю, — он бросает взгляд на подгоревшее месиво на плите. — Мама дала мне рецепт, и, клянусь, я пытался следовать инструкциям, но, возможно, пропустил какой-то шаг или... я не... я не силен в кулинарии, ясно? Я не всегда могу следовать инструкциям или, например, иногда пропускаю шаги...
— Ты включил духовку на жарку, а не на выпечку, — мягко говорю я.
Он поворачивается.
— Что?
Я указываю на плиту.
— Ты включил режим «жарить» вместо «запекать».
— В чем разница?
Я сдерживаю улыбку.
— Разница в температуре. И при жарке весь жар идет сверху вниз. Вот почему еда подгорела.
— Черт, — он опускает взгляд на плиту и смотрит на циферблат. — Где это написано?
Я медленно обхожу вокруг стола, подходя и становясь рядом с ним.
— Видишь вот это? — я указываю на регулятор духовки. — Ты включил режим «жарить» вместо «запекать».
Он прищуривается.
— Итак, один поворот влево — это жарить, а вправо — запекать?
— Ага, — я провожу рукой по его плечу. — Все в порядке. Это ошибка, которую мог совершить любой.
— Да... любой, — говорит он, полностью подавленный своей неудачей.
Я прислоняюсь бедром к стойке, скрещиваю руки на груди и смотрю на него.
— Почему ты решил попробовать такой нестандартный рецепт, как макароны с лобстером?
Он выглядит таким грустным щеночком, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не погладить его по волосам.
— Ради тебя, — тихо признается он. — Это должно было быть моим «прости», предложением мира.
— Предложением мира?
— Да, Тесс, послушай, — он поворачивается ко мне лицом, его руки обхватывают мои плечи. — Прости меня. Я был совершенно не в себе.
Мое сердце замирает, когда я выдерживаю его пристальный взгляд.
— Райан…
— Нет, позволь мне высказаться, хорошо? Мне очень жаль. Я был придурком. Я проецировал свои поступки и чувства на твою ситуацию, давил на тебя, и не был твоим другом. Я вел себя... ну, я вел себя как мачо-бойфренд, а это нечестно по отношению к тебе.
— Ты просто пытался позаботиться обо мне.
— Думаю, мы оба знаем, что ты можешь позаботиться о себе сама, — он протягивает руку, убирая локон с моего лица. — Ты чертовски сильная. И умная. Ты прямо как Чудо-женщина. У тебя есть мозги и красота, и ты просто... ты, блять, сбиваешь меня с толку. И я хочу быть твоим другом, я хочу заслужить эту дружбу. И таким образом я пытался извиниться, но, блять, все испортил, — заканчивает он на одном дыхании, снова указывая на подгоревшую форму для запекания.
— Ты ничего не испортил, — отвечаю я. — Мне нравится это предложение мира. Оно идеально.
Мы оба смотрим на месиво, а потом смеемся. Его низкий смех смешивается с моим высоким, и я улыбаюсь, наслаждаясь звуками, которые мы издаем вместе. Это заставляет мое сердце трепетать снова и снова.
Глубоко вздохнув, он качает головой и раскрывает объятия.
— Иди сюда.
Я с готовностью шагаю к нему, мои руки обвиваются вокруг его талии, в то время как его руки обхватывают мои плечи, прижимая меня к нему. Я поворачиваю лицо, прижимаясь к его груди. Одной рукой он проводит пальцами по моим волосам, прижимая мою голову к себе. Мы подходим друг другу.
Наклонив голову, он целует мой лоб, лишь слегка касаясь его губами.
— Мы обещали, что правилом этой игры будет чувствовать себя хорошо, да?
Я киваю. Он слегка отстраняется, беря меня пальцем за подбородок и приподнимая мое лицо.
— С тобой мне так чертовски хорошо, Тесс. И я не хочу все испортить. Давай просто... может быть, мы попробуем утихомирить весь этот шум, по крайней мере, когда мы только вдвоем? И это не значит, что я не хочу выслушивать твои проблемы или быть рядом с тобой как друг, — быстро добавляет он. — Ты можешь рассказать мне все, что угодно, и я выслушаю. Но я думаю, что если наша цель — чувствовать себя хорошо, то это должно быть частью правил дома.
Я снова киваю, и все мое тело наполняется облегчением. Конечно, мне не нужно врываться в дом и усаживать Райана за стол, чтобы провести взрослый разговор о границах. Мы и так на одной волне. Наши стили написания могут немного отличаться, но мы пытаемся рассказать одну и ту же историю.
— Звучит идеально, — говорю я. — Мне тоже с тобой хорошо. Хотелось бы, чтобы так было и дальше.
Его взгляд теплеет, когда он смотрит на меня сверху вниз, его руки крепко прижимают меня к себе.
— Что было бы хорошо? Скажи, и оно твое.
Стоя в этом беспорядке на кухне, наша одежда воняет эпически подгоревшими макаронами с лобстером, я дразняще улыбаюсь ему.
— О, я точно знаю, чего хочу.
ГЛАВА 37
РАЙАН
— Так... что? Теперь мы просто будем здесь сидеть? — я скептически оглядываю темный интерьер личной домашней сауны Марса.
— Ммм, — отвечает Тесс и прикрывает глаза, прислоняясь спиной к стене и прикладывая ко лбу мокрую мочалку.
Это все ее вина. Она помогла мне прибраться на кухне и сказала, что нам нужно дать дому время проветриться. Ее главной идеей было, чтобы мы разделись догола и засунули себя в человеческую духовку, ожидая, пока выветрятся неприятные запахи из кухонной духовки.
И вот я здесь, голый, с обливающейся потом задницей, рядом с ней, но не прикасаюсь к ее телу. Это похоже на наказание.
— Райан?
Я поворачиваюсь в ее сторону.
— Хм?
— Перестань думать.
— Что?
— Ты думаешь, и это отвлекает меня от того, чтобы не думать. Мы здесь, чтобы расслабиться, помнишь?