— Лэнгли?
— Хм? — спрашиваю я, глядя на него.
— Ты не обязан нарушать тишину.
— Неловкое молчание, — бормочу я себе под нос.
— Молчание не обязательно должно быть неловким. Вы, американцы, все думаете, что любое молчание должно быть неловким. Но два человека могут сидеть, не разговаривая, и просто наслаждаться обществом друг друга.
Я приподнимаю бровь, глядя на него.
— Тебе нравится мое общество?
Он просто пожимает плечами, по-прежнему не глядя на меня.
— От тебя исходит искренняя похвала, — говорю я с ухмылкой. — Ты заставляешь меня покраснеть.
Уголок его рта приподнимается, и, черт возьми, я чувствую себя щенком, виляющим хвостом. Не знаю, почему я так отчаянно хочу его одобрения, но это так.
— Так вот чем вы с Джейком занимаетесь вместе? — поддразниваю я. — Ты хочешь сказать, что сидишь с ним молча? Это что, то, чем он занимается?
— Я не обсуждаю своих партнеров или нашу совместную жизнь, — отвечает он.
Вот дерьмо. Сейчас я чувствую себя щенком, которого только что ударили по носу свернутой газетой.
— Я знаю, что люди интересуются нами, — говорит он более мягко. — Но для этого нет причин. Мы просто четверо людей, которые живут своей жизнью. Мы решили прожить ее вместе. Кем мы приходимся друг другу и как мы живем, не касается никого, кроме нас самих.
— Ну, и Тесс тоже, — поддразниваю я. — Раз уж ты развлекаешь ее в своей постели. А что у вас двоих? — добавляю я, снова бросая взгляд в его сторону.
За что получаю ответный взгляд.
— С кем?
— Ты и Тесс. Вы друзья? Коллеги?
Его губы сжимаются в тонкую линию.
— Ты чувствуешь угрозу с моей стороны, Лэнгли?
Теперь моя очередь пожимать плечами.
— Я думаю, любой мужчина, у которого есть хоть капля здравого смысла, почувствовал бы угрозу с твоей стороны: как спортсмена, как мужчины и, вероятно, как любовника. Я видел, какой ты пылкий, — добавляю я. — Готов поспорить, что твои партнеры всегда довольны.
— Я не слышал от них жалоб, — отвечает он.
— А Тесс? — спрашиваю я снова.
— Она самая близкая подруга моей жены, что, должно быть, делает ее и моим другом. Я буду заботиться о ней и защищать ее, как защищал бы Рейчел.
— Но ты не... с Тесс ты никогда…
— Единственная женщина, с которой я был за последние четыре года, — это моя жена, — признается он.
— Но... ты встречаешься с Доком всего полгода, — отвечаю я. — Значит, ты... о-о-о, — говорю я, широко раскрыв глаза. — Ты соблюдал целибат три долбаных года? Как... почему? Марс, ты мог бы заполучить любого, кого захочешь. Ты такой же сексуальный, как Джейсон Момоа65. Ты мог бы заполучить буквально любого.
— Я придирчивый, — говорит он, пожимая плечами.
Его признание меня не удивляет.
— Да, я тоже, на самом деле, — признаюсь я. — Как ты узнал, что Док — та самая?
Он поворачивается и свирепо смотрит на меня.
— Разве я только что не сказал, что не обсуждаю своих партнеров? Я говорил по-английски, да?
Я фыркаю.
— Боже, это был просто вопрос. Не мог бы ты просто пообщаться со мной минуты три? Обещаю, я выпрыгну, пока грузовик еще движется, если тебе от этого станет легче.
Затем он шокирует меня до смерти, рассмеявшись. Его смех глубокий, баритональный, идущий из груди, а плечи трясутсяа.
— Что смешного? — спрашиваю я, широко раскрыв глаза.
— Rakas однажды сказала мне нечто подобное, — говорит он. — В самолете. Она угрожала выпрыгнуть за борт без парашюта.
Я ухмыляюсь. Я практически слышу голос Дока, говорящей эти слова.
— Итак, как ты узнал, что она та самая? — спрашиваю я снова.
Он на мгновение задумывается.
— Все дело в ее глазах, — наконец произносит он. — Она не смотрит, она видит. С первого момента нашей встречи она увидела меня. Она видела, что я скрывал, видела, что мне было нужно. Она видит меня.
Я киваю, мои мысли возвращаются к Тесс. Я думаю о том, какой она бывает, когда все ее защитные механизмы ослаблены: когда она обнаженная в моих объятиях или находится на грани сна. Я думаю о том, как естественно мы отдаемся друг другу, о непринужденном течении наших бесед, о комфорте нашего молчания.
— Как ты узнал, что Тесс — та самая? — спрашивает он, нарушая мою сосредоточенность.
Я замираю, сердце бешено колотится.
— Эммм... я не... я никогда не говорил...
— Расслабься, — говорит он с мягкой усмешкой. — Ее здесь нет, Лэнгли. Это всего лишь я.
— С чего ты взял, что я считаю ее той единственной? — парирую я, бросая взгляд в его сторону.
Он сердито смотрит на меня.
— Просто ответь на вопрос.
Он уже знает половину моих секретов, почему бы не узнать и этот?
— Это был ее смех, — признаюсь я. — Сначала это меня зацепило. А потом я увидел ее лицо и услышал, как она рассмеялась. Она стояла в полосе прибоя, а за ее спиной был ярко-синий океан. На ней были большие солнцезащитные очки и красное бикини... — Я вздыхаю, потирая грудь. — Она смеется всем телом.
— Я заметил, — отвечает Марс.
— Она мало смеется, — добавляю я.
— Тогда ты должен дать ей больше поводов для этого, — отвечает он серьезным тоном.
Он делает последний поворот на Харбор-Уэй, останавливаясь у подъезда к дому 1006. Его дому. Я поселился в его доме, и даже не спросил.
— Эй, чувак, насчет дома, — говорю я, отстегивая ремень безопасности и поворачиваясь к нему.
— Не надо, — говорит он, поднимая руку.
— Но я никогда не спрашивал тебя…
— Оставайся, сколько захочешь, — отвечает он. — Останься ради Тесс. Останься ради себя. Иди и рассмеши ее.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— Почему ты так спокойно ко всему этому относишься? Всего неделю назад ты предупреждал меня держаться от нее подальше. А теперь ты говоришь мне, что я могу продолжать ночевать в твоем доме и бегать за ней. Почему?
Он паркует внедорожник и бросает взгляд в мою сторону.
— Потому что жизнь коротка, Райан. Жизнь прекрасна и коротка, и она у тебя всего одна. Проживи ее с толком.
* * *
Я вхожу в бунгало через незапертую входную дверь, и меня сразу же встречает звук включенной аудиосистемы. Играет песня Dua Lipa «Pretty Please», и я не могу сдержать улыбку.
— Эй, — окликаю я, скидывая обувь. — Тесс?
В этот момент включается блендер, добавляя хаоса. Я заворачиваю за угол и останавливаюсь, сердце сжимается в груди. На Тесс дерзкие черные трусики и розовый бюстгальтер, волосы распущены. Ее каштановые локоны разлетаются по плечам, когда она танцует в такт музыке, покачивая бедрами. В одной руке она держит бокал с колотым льдом, а пальцем другой в такт музыке щелкает кнопкой на блендере.
Я прислоняюсь к стене, скрестив руки на груди, и смотрю, как она подпрыгивает на цыпочках, фальшиво напевая. Черт, она самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел. Прощальные слова Марса эхом отдаются в моей голове. Жизнь прекрасна. Жизнь коротка. Проживи ее с толком.
Шагнув вперед, я пересекаю кухню и направляюсь к ней, на ходу снимая рубашку. Она видит мое отражение в микроволновке и, ахнув, оборачивается.
— Райан, ты меня напугал...
Я заглушаю ее протест своим ртом, заключая ее в свои объятия, и мы целуемся. Она вздыхает, прижимаясь к моим губам, и издает тихий писк, который переходит в стон, когда она прижимается ко мне. Бокал, наполненный колотым льдом, касается моего плеча, и я шиплю, отпрянув в сторону. Мое тело горит от желания к ней, а бокал такой холодный.