Более слабый мужчина отступил бы.
Менее уверенный в себе. Менее уверенный в том, чего он хочет. Менее готовый потрудиться.
Но я не слабак.
Я знаю, чего хочу и это по ту сторону окна.
Еще один родитель пересаживается ближе к стойке, чтобы поговорить с Аннабель и я, как запуганный подросток, испытываю облегчение от того, что не попал под горячую руку. Какого черта? Что-то в том, как она смотрела на меня, заставило мои нервы напрячься… Как будто она что-то знала но она не могла…
Золушка ни за что не рассказала ей о той ночи, верно?
Девушки ведь не рассказывают своим мамам о парнях, с которыми знакомятся в барах, так ведь?
Я смотрю через окно на комнату, полную маленьких девочек и все их глаза прикованы к женщине, стоящей спереди по центру. Ее золотистые волосы собраны в пучок. Гораздо лучше, чем тот то, что я сделал сегодня утром.
В следующий раз мне понадобится помощь Беллами.
Что бы ни говорила Эверли, маленькие девочки хихикают в унисон, а ее щеки окрашиваются в красивый розовый оттенок.
Черт, она великолепна.
Великолепная загадка.
Она выглядит такой чертовски нежной и невинной перед ними, в своем пушистом розовом свитере и маленькой черной юбке, едва прикрывающей ее идеальную попку. Попку, которую я держал в руках.
Мисс Эви кажется гораздо более милой и невинной, чем та женщина, которую я встретил.
Я бы хотел узнать ее получше. Если бы она только позволила мне.
Не успеваю я опомниться, как урок заканчивается и Керриган выбегает из комнаты в толпе маленьких девочек, направляясь прямо ко мне.
— Папочка… Ты меня видел? — тихо спрашивает она, я не уверен, что моя малышка знает, как быть громкой.
Я опускаюсь на корточки и сжимаю в ладонях ее маленькие плечи.
— Я видела тебя. Ты так хорошо справилась. Тебе было весело?
Она выразительно кивает головой вверх-вниз, когда Эверли входит в приемную и хлопает в ладоши.
— Вы все сегодня большие молодцы. Обязательно отработайте то, что я вам показала, и увидимся здесь в следующую субботу.
Некоторые родители останавливаются, чтобы поговорить с Аннабель, прежде чем покинуть студию, а другие направляются к Эверли. Легко понять, почему. В ней есть что-то магнетическое, словно она солнце и всем остальным повезло вращаться вокруг нее.
Но по какой-то причине вместо того, чтобы сосредоточиться на ком-то из них, ее озорные глаза находят мои и задерживаются… На мгновение они опускаются на Керриган и смягчаются, на губах появляется улыбка. Я поднимаю Керриган, сажаю ее на свое бедро и поворачиваюсь к Аннабель.
— Попрощайся с миссис Синклер, детка.
— До свидания, — едва успевает сорваться с ее губ, прежде чем она утыкается лицом мне в шею, чтобы спрятаться.
— Пока, милая девочка, увидимся на следующей неделе, — Аннабель говорит ей со своим собственным озорным взглядом, который напоминает мне ее дочь.
— Ты готова к печенью? — интересуюсь я.
— И какао? — спрашивает Керриган, оживляясь.
— Не может быть печенья без какао, не так ли? — добавляет Эверли, двигаясь рядом с нами.
— Вы идете в «Сладкие искушения»?
— Да. Таковы условия сделки. Керриган попробует что-то новое, а после мы получаем печенье.
Интересно, делает ли взятка меня дерьмовым отцом?
— Я постоянно подкупала девочек капкейками, — говорит мне Аннабель, словно читая мои мысли. — Это был единственный способ заставить их что-то делать в течение многих лет, — тихо смеется она. — Видимо, некоторые вещи никогда не меняются.
— Я виню тебя в том, что я сладкоежка.
Эверли улыбается матери, а та лишь пожимает плечами в свою защиту.
Керриган с любопытством переводит взгляд с Эверли на Аннабель.
— Капкейки?
— О, да, — Аннабель кивает.
— Хозяйка — одна из моих лучших подруг и она делает самые вкусные капкейки во всем Кройдон-Хиллз.
Затем она наклоняется ближе и понижает голос.
— Ты можешь попросить попробовать их тоже.
Глаза Керриган расширились от волнения, а затем она повернулась ко мне.
— Можно, папочка?
— Эверли, — говорит ее мама. — Почему бы тебе не пойти с ними и не показать Керриган, какой твой любимый капкейк.
— Мам, — отрезает Эверли, но Аннабель уже заложила семя и клянусь богом, кажется, она мне только что подмигнула.
Керриган закрывает руками мое ухо.
— Можно она пойдет с нами, пожалуйста?
Эверли краснеет, потому что впервые за все время Керриган не удается быть тихой.
Я целую дочь в щеку и улыбаюсь ее симпатичной учительнице танцев.
— Что скажете, мисс Эверли? У вас есть время для капкейков?
Она поджимает губы и на ее щеках появляются ямочки.
— Как я могу отказать? — Она бросает саркастическую ухмылку на свою мать, а затем снова переводит взгляд на меня. — Только пойду возьму свою сумку для танцев. Я сейчас вернусь.
Я смотрю, как она исчезает в коридоре, а затем поворачиваю голову назад, когда на мою руку ложится аккуратная ладонь.
— Вы ведь уже встречали мою дочь, мистер Уайлдер?
— Да, мы встретились однажды этим летом, — признаюсь я, немного нервничая, что она спросит больше.
— Ее не так-то просто узнать, но у нее самое большое сердце из всех моих детей.
Я думаю о тех немногих разговорах, которые мы с Эверли вели с июля и соглашаюсь с ее мамой. Определенно, это не самый легкий человек для знакомства. О большом сердце еще предстоит узнать, но я могу предположить, что это правда. А может, это просто потому, что я хочу так думать.
Эверли возвращается переодевшись в тренировочные штаны и сумкой перекинутой через плечо. Она целует маму в щеку.
— Во сколько сегодня ужин?
— Будь дома к шести.
Эверли кивает, потом смотрит на Керриган, а не на меня.
— Готова ли ты к лучшему капкейку, который когда-либо ела?
Керриган кивает головой вверх-вниз, ее беспорядочный пучок при этом бьет меня по лицу. Я опускаю ее на ноги и беру ее руку в свою, а затем следую за Эверли к выходу.
Десять минут спустя мы сидим за столиком в «Сладких искушениях» — пекарне, мимо которой я хожу уже много лет, но в которую никогда не заходил. Перед Керриган стоит горячий шоколад со взбитыми сливками размером с ее собственную голову, рядом — гигантское шоколадное печенье и розовый клубничный капкейк, увенчанный клубникой в шоколаде. Ее маленькие глазки горят, как на праздник Четвертого июля, когда она смотрит на гору сахара, пытаясь решить, с чего начать.
Когда позже сахарная лихорадка схлынет, придется столкнуться с последствиями, но я справлюсь с этим, когда это произойдет, потому что ее улыбка — это все в этот момент.
Словно почувствовав, что Керриган нужна помощь, Эверли проводит пальцем по такой же клубничной глазури, затем всасывает ее между губами и стонет.
Ебаные стоны… И мой член за две секунды превращается из полутвердого в полноценный стояк. Один этот гребаный звук — все, что нужно.
Прекрасно понимая, что она только что сделала, она одаривает меня ослепительной улыбкой, а затем обращает все свое внимание на Керриган, которая только что подражала действиям Эверли и теперь покрыла губы глазурью.
— Вкусно?
Моя малышка мгновенно улыбается, она кивает головой и снова проводит пальцем по десерту, а затем наконец берет капкейк и кусает его. Розовая глазурь покрывает ее губы, нос и щеки, и ей это нравится.