Я смотрела между ними, пытаясь понять, что это за «все», но тишина, наполнявшая комнату, свидетельствовала о том, что ответ был зловещим – скорее всего, это не имеет никакого отношения к закону.
— Откуда мне знать это наверняка, Мистер Картер? — спросил он его.
— Я когда-нибудь тебя подводил?
— Еще нет.
— И никогда не подведу, — Дэмиен посмотрел на меня. — Дай мне минуту с моим партнером. Мы сейчас вернемся.
Он потянул меня в коридор, а затем в приемную.
— Я туда не вернусь, — уперлась я.
— Почему?
— Потому что эти люди состоят в мафии.
— И?
— Они преступники.
— Нет, они по непроверенным данным преступники.
— Отлично, — я закатила глаза. — Я не делаю для них никакой работы, и ни одна душещипательная история не заставит меня изменить свое мнение.
— Мы не наказываем сына за грехи его отца, — сказал он. — Он не виноват в том, что родился в таком образе жизни. Он извлекает из него максимальную выгоду.
— Он нехороший человек, Дэмиен.
— Ты его знаешь?
— Я знаю о нем, и этого достаточно.
— Элизабет…— он пристально посмотрел мне в глаза, посылая мне новый и улучшенный смешанный сигнал. — Мне нужно, чтобы ты меня выслушала.
— Я еще не закончила говорить.
— Если я позволю тебе продолжить, я могу умереть, не успев сказать ни слова, — на его губах заиграла легкая улыбка, но я не позволила ей смягчить меня. — Просто следуй моему примеру и слушай, чего они хотят. Это то, за что они платят. Сейчас же.
Я последовала за ним в переговорную и слушала несколько часов, улыбаясь, как будто была полностью в деле.
Я больше так не могу.
ПРЕСЛЕДОВАТЬ
СИСТЕМАТИЧЕСКИ И/ИЛИ ПОСТОЯННО НЕЖЕЛАТЕЛЬНО И НАЗОЙЛИВО ПРИСТАВАТЬ, ЧАСТО УГРОЖАЯ И ТРЕБУЯ
Элизабет
Утром следующего дня
Три трупа.
Женщина, которая с гордостью присвоила двадцать миллионов долларов.
Член мафии, который пытался найти юридические лазейки, чтобы оставить свое имущество дочери.
Я насчитала уже три сюжета фильмов-триллеров, которые пережила за эту неделю, и не смогла бы досидеть до титров еще одного.
Я приехала в фирму на рассвете, ожидая, когда мистер Гамильтон войдет в двери.
Как по часам, он появился в шесть.
— Я еще не пил утренний кофе, мисс Таннер, — сказал он, когда я подошла. — Я не могу ни о чем с вами говорить, пока не выпью свою первую чашку.
— Мистер Картер – буквально худший адвокат на этой планете, — выпалила я, следуя за ним в лифт. — Мне кажется, что я окажусь в тюрьме, если он и дальше будет моим партнером.
— Может быть, в СИЗО, но не в тюрьме.
— Что?
Он показал, чтобы я нажала на кнопку своего этажа, и лифт поехал вверх.
— Я уважаю тот факт, что вы поставили меня в пару с известным адвокатом, но я была бы очень признательна, если бы мне дали возможность работать с кем-то, у кого действительно есть мораль. О, и с тем, кто уважает мое время.
— Разве вы не опоздали на свой первый день здесь?
— Это была не моя вина.
Дзинь! Двери медленно разъехались.
— И дело не в этом, — я выхожу и открываю дверь в свой кабинет. — Я хочу учиться у великого юриста, которым я действительно восхищаюсь.
— В мистере Картере есть много чего, чем можно восхищаться, — сказал он. — В его безумии есть свой метод, мисс Таннер.
— Нет, это просто безумие.
— Лучший претендент должен следовать за лучшим адвокатом.
— Тогда почему я не могу следовать за вами?
— Потому что мое имя написано на всех дверях, и я так сказал, — ответил он. — Я уверен, что мистер Картер пытается научить вас чему-то значимому во всем, что он делает.
— Значит, есть какой-то глубокий смысл в том, почему стажеры должны приносить вам кофе почти каждый час в установленное время?
— Именно, — он огляделся по сторонам. — Пока никто из них не приносит, так что не могли бы вы сделать это хоть раз, пожалуйста?
— Теперь я понимаю, почему юристы-первогодки здесь долго не задерживаются.
— Я тоже это чувствую, — сузил он глаза.