— Я готов ждать столько, сколько потребуется.
— Что случилось с новорожденной?
— Хорошая семья удочерила ее и подарила ей удивительную жизнь.
— Ты с ней когда-нибудь разговаривал?
— И да, и нет. Она достаточно близко, чтобы я видел ее каждый день.
Я решила не лезть дальше.
— Элизабет, — сказал он, произнося мое имя мягче, чем когда-либо, — куда ты отправляешься по выходным?
Я пыталась тебе рассказать.
— Когда-нибудь я тебе расскажу.
— Хорошо, — он притянул меня к себе. — Пусть это «когда-нибудь» наступит в ближайшее время.
ДОСТОВЕРНОСТЬ
ЗАСЛУЖИВАЕТ ЛИ ПОКАЗАНИЕ ДОВЕРИЯ, ИСХОДЯ ИЗ КОМПЕТЕНТНОСТИ СВИДЕТЕЛЯ И ВЕРОЯТНОСТИ ТОГО, ЧТО ОНО ПРАВДИВО
Элизабет
Заключительное слово все еще оставалось худшей вещью в моем арсенале, и мне еще предстояло составить такую речь, которую стоило бы произнести. Собрать воедино недели интенсивных показаний и доказательств в одно яркое выступление мне не удавалось, и в глубине души я знала почему.
На сцене я произносила реплики, написанные кем-то другим, и аплодисменты были гарантированы независимо от того, правдоподобным было выступление или нет. В зале суда присяжные оставались невозмутимыми, и «аплодисменты» раздавались в виде вердикта, который выносился еще долго после закрытия занавеса.
Преисполненная решимости, я наконец-то разобраться с этим делом как надо. Я поднялась на лифте в макет зала суда и включила свет, разложила свои записи на столе защиты и не спеша прошлась перед присяжными, точно так же, как я видела, Дэмиен делал это бесчисленное количество раз до этого.
— Господа присяжные, — я уставилась на пустые места. — Мой клиент не записывал тайком секс-видео, на котором его бывший босс мочится на него. Улики ясно показывают, что он слишком высокомерен, чтобы позволить чему-то подобному выйти наружу, и именно поэтому вы должны проголосовать «не виновен». Не. Виновен.
Переходим к варианту номер два.
— Есть только два слова, которые, наконец, положат конец этой неловкой эпопее для моего клиента, — сказала я. — Не виновен. Защите нечего добавить, ваша честь.
Я вздохнула. Такими темпами мне придется написать не менее пятидесяти черновиков.
Вернувшись к своим записям, я пролистала страницы и просканировала лучшие реплики из моих любимых фильмов и передач о юристах. Я уже начала верить, что у меня никогда не будет возможности крикнуть: «Мне нужна правда, только правда и ничего, кроме правды!» во время судебного процесса, но я все еще надеялась что у других есть шанс.
— Мой клиент, возможно, и хотел, чтобы его босс помочился на него, дамы и господа, — прочитала я вслух, — но он не записывал это и никогда не собирался использовать в целях мести.
— Этим ты точно не убедишь присяжных, — глубокий голос Дэмиена заставил меня поднять глаза.
— Я не пытаюсь их в чем-то убедить, — ответила я. — Я говорю правду.
— Если ложь другой стороны будет хотя бы наполовину убедительна, у тебя будут большие проблемы. Не хочешь ли получить помощь?
— От кого?
— Зависит от.
Я скрестила руки.
— Обещаешь не смеяться, как обычно?
— Нет.
Он улыбнулся и забрал мои записи, бросив их на пол.
— Не обижайся, — сказал он, — но у тебя такой вид, будто ты едва веришь в свои слова, и присяжные это заметят.
— Я ничего не могу поделать с тем, что презираю этого клиента.
— А что в нем презирать?
— Он серийный бабник и считает себя божьим даром для женщин.
— И что? Это не имеет никакого отношения к его делу.
— Тогда почему другая сторона постоянно поднимает эту тему? — спросила я, проходя к скамье присяжных, как будто они были здесь с нами. — В составе присяжных семь женщин, и они закатывали глаза или вздыхали каждый раз, когда он отвечал на вопрос.
— Это нормально, — он положил руки мне на плечи. — Он не обязательно должен быть их любимцем, чтобы его признали невиновным. Для закрытия дела тебе нужно сосредоточиться на его серой зоне – чертах, которые делают его немного более симпатичным.