— Мисс Таннер никогда не сдавала экзамен на адвоката, — сказал я. — Она вела дела вместе со мной и практиковалась в открытом суде, и все это без сдачи экзамена.
— Прости, я не совсем понял, — он откинулся в кресле. — Можешь повторить без частей о злоупотреблении служебным положением и мошенничестве в этом предложении?
— Она так и не сдала экзамен на адвоката, Эндрю, — повторил я. — Ты слышал меня громко и четко.
— Она когда-нибудь училась в Гарварде?
— Технически да, технически нет.
— Так она существовала на самом деле или все это время была призраком?
Хороший вопрос.
— Я придумаю, как это исправить, — сказал я. — Я просто хотел, чтобы ты знал.
Я ждал от него очередной порции сарказма, но он смотрел прямо перед собой.
— Говори, что у тебя на уме, Эндрю.
— Мне нужна свежая чашка кофе.
— Другое, что у тебя на уме.
— Как так получилось, что ты исследовал всех, кто здесь работает, — всех, вплоть до женщины, которая моет наши окна на полставки, — и не заметил этого?
Я вздохнул.
— Я не знаю.
— Ты всегда сам проверяешь всех, кто входит в эти двери, и каким-то образом женщина, которую ты умолял меня не нанимать, прошла мимо тебя?
Я ничего не ответил.
— Именно так, — он сузил глаза. — Мы слишком много работали, чтобы потерять фирму из-за этого, и я хочу, чтобы ты знал: если бы ты не был влюблен в нее, я бы предъявил ей три обвинения в тяжких преступлениях и три – небольшой тяжести, и настоял на том, чтобы она провела не менее двадцати восьми месяцев в федеральной тюрьме. Но поскольку я чувствую себя щедрым и она познакомила меня с моим новым любимым вкусом кофе, я решил применить другой подход, — он сделал паузу. — Это та часть, когда ты спрашиваешь меня, о чем я говорю.
— Я больше не влюблен в нее, — солгал я. — Предъявляй обвинения.
— Я должен временно перейти на твою – непристойную – сторону закона и убедиться, что никто никогда об этом не узнает, — сказал он. — Я освобожу свой график, так что к моему возвращению будь готов работать как проклятый.
— Если бы ты был на моем месте, что бы ты сделал дальше?
— Зависит от обстоятельств. Мы говорим под запись или без?
— И то, и другое.
— Под запись: я бы посадил ее в тюрьму и проследил, чтобы она почувствовала на себе гнев закона. Не под запись…— он сделал паузу. — Я бы придумал, как вернуть ее лживую задницу. А еще я бы предложил подлить кофе мистеру Гамильтону, раз уж он делает не слишком тонкие намеки.
ДОКТРИНА СПАСЕНИЯ
НОРМА ПРАВА, СОГЛАСНО КОТОРОЙ, ЕСЛИ СПАСАТЕЛЬ ЧЕЛОВЕКА, ПОСТРАДАВШЕГО ИЛИ ПОДВЕРГШЕГОСЯ ОПАСНОСТИ ИЗ-ЗА ХАЛАТНОСТИ ИЛИ УМЫШЛЕННЫХ НЕПРАВОМЕРНЫХ ДЕЙСТВИЙ ДРУГОГО ЛИЦА, ТО ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ВИНОВНИК НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА УЩЕРБ, ПРИЧИНЕННЫЙ СПАСАТЕЛЮ
Дэмиен
Свидетельства о рождении Элизабет и Элли лежали в центре моего обеденного стола, окруженные стопками других документов, над которыми мы с Эндрю корпели.
Каждый раз, когда я поднимал глаза, чтобы отметить то, что нужно сделать, Эндрю ухмылялся или недвусмысленно постукивал пальцем по форме о неподобающем поведении сотрудников.
— Ладно, хватит, — я отложил ручку. — Давай, скажи это, Эндрю.
— Что сказать? Я ни о чем таком не думаю.
— Я вижу это по твоим глазам.
— В моих глазах читаются мысли?
— Все время, — сказал я. — Просто скажи это.
— Именно поэтому у нас в фирме действует политика нетесной дружбы, — он наконец выдохнул. — Ты не гадишь там, где ешь, потому что если ты это делаешь, то происходят такие вещи.
— Разве ты не спал со своей стажеркой, когда работал в своей предыдущей фирме?
— Нет, я женился на своей жене, — сказал он.
— Не будь лицемером, Эндрю.
— Я и не лицемерю, — ответил он. — Между тобой и мисс Таннер были настоящие отношения или просто безостановочный секс?
— Это было на один раз.
— Тебе нужно научиться считать, — Он протянул мне стопку записей. — Возвращайся к работе.