В салоне было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но то, что двери блестящего внедорожника были распахнуты, было необычным зрелищем. Я осторожно подошла ближе. Багажник тоже был открыт.
Напряжение пробежало по моей спине, посылая мурашки по коже.
Что-то не так.
Темно-красные лужи осветились, когда я направила телефон на землю.
Кровь.
Я сделала еще один шаг вперед, и крик поднялся у меня в горле, устремляясь ко рту. Кармелла могла услышать и позвать на помощь. Кармелла всегда прислушивалась, всегда была начеку.
Но крик так и не вырвался из меня.
Вместо этого грубая ладонь с силой сжала мой рот, жесткое тело прижалось ко мне сзади, а стальная рука обвилась вокруг моей талии.
Я застыла от шока. Никто не прикасался ко мне. Ни единственная лучшая подруга, ни мой отец, никто. Меня не обнимали беззаботно за плечи. Я не получала теплых объятий, мне не давали пять и меня не подталкивали локтем. Я была куклой в стеклянной колбе. Никто не осмеливался нарушить правила моего отца и прикоснуться ко мне, кроме одного человека – того, кто преследовал мои сны так же часто, как и кошмары.
Нападающий возвышался надо мной, явно мужчина, судя по безграничной силе его мускулистых рук. Я закричала в его ладонь, и в ухе раздался низкий смешок, когда теплое дыхание коснулось моей кожи через волосы.
— София, – пробормотал глубокий, рокочущий голос.
Я была совершенно неподвижна в его руках, удерживаемая, во-первых, его силой, а во-вторых, своим ужасом.
Он потерся носом о мои волосы, плотно прижимаясь к моему затылку, пока его твердая грудь глубоко вздымалась.
— София Де Санктис. Скучала по мне, lastochka?
Страх сдавил мне горло, украв голос. Новым «гостем» в Каса Нера был не Кирилл Чернов, холодный, расчетливый наследник братвы своего отца. Это был жестокий, непредсказуемый психопат, которого он называл своим сводным братом. Претендент на трон и единственный мужчина, который когда-либо осмеливался посягнуть на собственность моего отца и прикоснуться ко мне.
НиколайЧернов. Во плоти.
Мой шок и ужас длились несколько секунд, прежде чем я вырвалась из своего оцепенения и начала бороться с ним. Он хрюкнул, когда мой локоть задел его бок, и развернул меня, впечатав в стену.
Мой телефон с грохотом упал на пол, но фонарик все еще горел. Луч света устремился вверх, когда Николай прижал меня лицом к стене, его предплечье легло мне на шею. Он приблизил свое лицо к моему, впервые встретившись со мной взглядом. Я никак не могла привыкнуть к тому, что он так близко. Моя кожа гудела от ощущения чужого прикосновения, даже такого. Как будто я медленно превращалась в призрака, живущего в Каса Нера, а теперь карающая хватка Николая вернула меня к жизни.
— Так со мной не здороваются. Не забывай о манерах, София. Вряд ли это подобает бывшей королеве бала, – сказал он с жестоким весельем в голосе.
Королева бала.
Ночь, когда меня объявили королевой выпускного бала, была самой ужасной ночью в моей жизни во многих отношениях, и все это из-за этого мужчины. Знал ли он, как сильно меня подкосила та ночь? Разумеется, такому человеку, как Николай, было бы все равно, но то, что он упомянул об этом сейчас, говорило о том, что он подозревает, как это на меня повлияло. Николай Чернов угрожал не только моему телу, он просачивался и в мой разум, подобно яду, отравляющему душу. Ему нравилось трахать мою голову так же сильно, как угрожать трахнуть мое тело.
Его лицо было в крови, а под глазом красовался синяк. Полная нижняя губа была разбита и покрыта коркой крови. Он поймал меня на том, что я пялюсь на его рот.
— У меня было насыщенное утро: я сидел здесь с телами жалких охранников, которых твой отец посчитал достойными меня, и ждал, когда маленький ягненок забредет сюда и поможет мне выбраться.
Николай ухмыльнулся, и мое беспокойство снова поднялось к горлу, сдавливая его.
— Я так рад, что это ты.
Его рука слегка оторвалась от моих губ, и я дернула головой достаточно быстро, чтобы он не смог накрыть их снова.
— Я не собираюсь помогать тебе.
Его пальцы снова зажали мне рот, заставляя замолчать.
— Вот как? Ничего. Мне не нужно, чтобы ты хотела помогать, мне просто нужна ты. – Он наклонился и провел губами по моей щеке. — И, королева бала, ты у меня есть.
Его ладонь заглушила мой отчаянный крик.
Он отстранился от меня и осмотрелся.
— Итак, ты будешь хорошей девочкой и помолчишь ради меня, или мне придется заткнуть тебе рот?
Я уставилась на него, моя ярость угасла, но глаза горели.
Он вздохнул, словно я была небольшим неудобством, с которым ему приходилось мириться.
— Как насчет этого? Держи рот на замке, или я найду, что в него засунуть, чтобы гарантировать это, и буду наслаждаться каждой секундой, – сказал он, его маниакальная ухмылка вернулась.
Медленно он освободил мой рот.
Я глубоко вздохнула, шевеля губами там, где они онемели от его жесткого прикосновения.
— Попробуй, и я откушу его, – прошептала я. Мое горло болело от крика в его ладонь, и я не могла проглотить достаточно слюны, чтобы сделать что-то большее, чем просто хрип.
Его сухой смешок заставил меня стиснуть зубы. Он с чем-то возился, и я воспользовалась шансом, чтобы попробовать выдавить из себя новый крик.
Он все еще безжалостно прижимал меня к стене, и повернул мою шею так резко, что мой голос сорвался.
— Звучит заманчиво, но сейчас у нас нет на это времени, – сказал он, снова поднося руку к моему рту, как раз в тот момент, когда я издала первую ноту пронзительного крика.
Его рука накрыла мои губы, слишком плотно, чтобы я смогла издать больше, чем писк. Я почувствовала вкус сухого хлопка и запротестовала, когда он завязал вокруг моей головы что-то похожее на кожаный галстук, зафиксировав комок материи, который он засунул мне в рот.
Он повернул меня, пока я все еще пыталась открыть рот, и вдавил в стену, выбив дыхание из моих легких. Теперь его твердое тело прижималось ко мне спереди, и от его испытующего взгляда было не скрыться.
Я не находилась так близко к этому мужчине уже очень давно. Пять лет, если быть точной. При воспоминании об этом волна стыда и вины захлестнула меня.
— А теперь, София, мы уходим. Я одобряю изобретательность твоего отца, схватившего меня, и понимаю, что это была его цена за то, чтобы оставить моего брата в покое. Но я не намерен расплачиваться за грехи Братвы своей кровью. Я не сдамся, и ты мне в этом поможешь. Ты – моя страховка, чтобы выбраться из этой адской дыры, и ты не нужна невредимой, чтобы быть полезной. Ты нужна мне только живой. Не забывай об этом.
Я бешено замотала головой и напряглась, когда рука Николая поднялась к моему горлу, легко проводя по нему. Мой пульс забился под его рукой. Он потер большим пальцем пульсирующую жилку.
Казалось, Николай был очарован этим крошечным движением.
— Я не хочу причинять тебе боль, lastochka. Не заставляй меня. Ты знаешь, на что я способен, – прошептал он. — Иди тихо, и все будет хорошо.
На глаза навернулись слезы. Их вызвала не печаль, а гнев. С той роковой ночи нашей первой встречи, когда мне было семнадцать, а ему девятнадцать, мы стремительно приближались к этому самому моменту.
— Мы оба всегда знали, что этот момент наступит, София, – пробормотал Николай, словно прочитав мои мысли.
Я покачала головой, и еще одна беспомощная слеза чистой ярости и страха скатилась по моей щеке. Его глаза впились в мои. Он поднял татуированный палец к моему лицу и провел им по соленому следу, обмакнув подушечку. Затем поднес кончик пальца с моей слезой ко рту и слизнул ее.
Глава 3
София