Ведьма развернула лошадь и во всю прыть помчалась обратно в Васильковку.
От долгого карьера(1) стало сводить живот. «Потерпи, Энни, потерпи, малыш», – шептала Гермиона, закусывая губу. Зачем, зачем она так далеко заехала? Может, эти чары не на местности, а на них с Генри. Нет, бред: а портал? А почтовые заклинания?
Ребёнок явно был возмущён столь халатным к себе отношением. Глаза слезились от режущей боли, но Гермиона не сбавляла скорости. Грудь неприятно жёг серебряный кулон.
__________________________________________
1) Самый быстрый аллюр, ускоренный галоп, скачка.
__________________________________________
Через час она влетела в деревню, распугав кур на главной васильковской дороге, и соскочила с лошади в саду Петушиных.
– Ева Бенедиктовна, что стряслось? – охнул Гришка, вытаращив глаза.
– Герман Фёдорович в доме? – быстро спросила Гермиона. – Ничего не случилось?
– Н-ничего, Герман Фёдорович болеют – так Алексей сказал.
– Хорошо. Гриш, отведи Артемиду Лёшке в участок, пожалуйста. Только напои её.
– Будет сделано. Вы обедать-то будете?
– Нет. Я к мужу пойду.
Не без замирания сердца входила Гермиона в снимаемые у Петушиных комнаты. Она почувствовала настоящее физическое облегчение, когда увидела Генри – бледного, покрытого испариной, с глубокими синяками под глазами: но живого и невредимого.
– Ну что? – облизывая пересохшие губы, спросил он, поднимаясь на подушках. Выглядел её супруг, надо отметить, прескверно.
Гермиона отрицательно покачала головой.
– Я не могу объяснить этого, – сказала она. – Я уехала на много миль по шоссе. Очень, очень далеко – и ничего.
– Плохо, – лихорадочно выдохнул он, поблёскивая слезящимися глазами, и опять облизал губы.
Гермиона огляделась – в комнате царил бедлам. Два разобранных чемодана лежали один на полу, другой на столе, поверх бумаг и папок. Рядом стояли несколько флаконов и склянок. На полу, около дивана, на котором лежал Генри, стопкой высились старые, потрёпанные книги. Одна, открытая, валялась у него в ногах.
Гермиона оглядела всё это быстрым, блуждающим взглядом и опять посмотрела на Генри. Он ещё больше побледнел с утра, на лбу блестели крупные капельки пота, руки, сжимающие край простыни, заметно подрагивали.
– Кадмина, ты только не волнуйся, – помолчав, сказал её муж. Его голос звучал низко, немножко хрипловато. Гермиона почувствовала боль в животе и ощутимый укол в области сердца.
– Что случилось? – быстро спросила ведьма, делая шаг вперёд.
– Не переживай, пожалуйста, – повторил Генри, ещё больше её распаляя. – Ты, главное, только не переживай, но… Мне кажется, у меня не простуда.
– А что же?
– Симптомы похожи на отравление, – осторожно сказал он, внимательно следя за реакцией супруги.
– Отравление? – не поняла ведьма. – Но что ты мог такого съесть?
– Не пищевое отравление, Кадмина, – устало сказал Генри, с трудом опускаясь на подушку. – Это похоже на яд.
Глава VIII: В поисках выхода
– Что?! Яд?! – она почувствовала, как пол покачнулся под ногами.
– Очень похоже, – кивнул Генри. – Пожалуйста, не нервничай.
– Не нервничать?!! – в панике взвизгнула Гермиона. – Я не должна нервничать?! Что за яд? Есть предположения?
– Нет, – покачал головой её супруг, закрывая глаза. – Но это, в сущности, неважно. У нас нет с собой практически никаких ингредиентов, не получится сварить даже Универсальное противоядие. Я пересмотрел всё, что есть в наличии – определение вида яда не сможет ничего изменить.
– Что значит «не сможет изменить»?! – Гермиона впадала в панику. – Что ты такое говоришь?! Надо же что-то делать!
Она стала быстро ходить по комнате, пытаясь унять дрожь. Мысли путались в голове.
– Я еду в монастырь к брату Гавриилу, – наконец сказала ведьма, останавливаясь. – У него должны быть какие-то запасы трав. И если он имеет ко всему этому хоть какое-то отношение – я это узнаю! – она запнулась. – Генри… Ты вообще… как?
– Терпимо, – сказал её муж, не открывая глаза.
Гермиона невольно отступила на шаг, чувствуя, как её охватывает ледяной ужас…
* * *
Она вылетела из домика и наложила на комнаты сильные защитные чары.
– Ева Бенедиктовна, всё нормально? На тебе лица нет! – спросил Тихон Фёдорович, распиливавший во дворе какие-то доски.
– Нет, – не останавливаясь, бросила Гермиона, почти бегом устремляясь к участку. – Я скоро вернусь!
Лёшка курил, сидя в теньке около жующей сено Артемиды. Увидав Гермиону, он вскочил и побледнел.
– Что случилось?!
– Лёша, можешь отвезти меня в монастырь? – спросила Гермиона, протягивая ему ключи от машины. – Герман заболел, а мне нужно сделать это быстро и срочно.
– К-конечно, сейчас только Дмитрия Сергеича предупрежу, – кивнул Лёшка и поспешил в здание участка.
Гермиона нервно переступила с ноги на ногу. Она чувствовала, как внутренности сжимает леденящая рука ужаса, к тому же всё еще болел от быстрой скачки живот, и жар кулона Когтевран раздражал кожу – но снять его она даже не пыталась.
– Давайте на моей! – крикнул Лёшка, спускаясь с крыльца и кивая в сторону видавших виды «Жигулей».
– Ты только, пожалуйста, быстрее! – попросила ведьма, послушно усаживаясь в салон.
Но машина, к вящему изумлению Алексея, заводиться не пожелала.
– Лёшенька, прошу тебя! – простонала Гермиона. – Бросай эту рухлядь! Поедем на нашей.
– Да она всегда отлично работала! – обиделся на «рухлядь» парень.
Но Гермиона не слушала – она уже бежала ко двору Петушиных, к новенькому джипу, на котором они с Генри приехали в Васильковку.
Но только и эта машина не завелась. У Гермионы мелькнула страшная мысль. Лёша был в смятении.
– Что-то не пойму… Да вы подождите: я свою старушку починю, с ней всё в порядке!
– Мне нужна лошадь, – быстро решила Гермиона. – Я возьму Артемиду.
– Помилуйте, Ева Бенедиктовна! Она ж издохла вся! Я вам хорошего коня дам, свежего.
– Хорошо, – нетерпеливо кивнула ведьма. – Только быстрее! Пойдём.
Через десять минут Лёша ввёл во двор участка двух красивых скакунов белой масти.
– Я поеду с вами, – сообщил парень.
– Нет, – отрезала Гермиона. – Лучше оставайся здесь и постарайся найти какой-нибудь работающий транспорт. На всякий случай.
– Но, Ева Бенедиктовна!..
– От этого будет куда больше пользы, – прервала ведьма. – И я очень спешу.
– Хорошо. Это – Вихрь, – он похлопал по спине более крупного коня. – Очень быстрый, но смирный. Идёт гладко.
– Спасибо, Лёша, – кивнула Гермиона. – Я скоро вернусь. Германа Фёдоровича не тревожь. И, умоляю, отыщи машину!
* * *
До монастыря она добралась минут за сорок – ни на миг не сбавляя карьера. Вихрь действительно шёл гладко и быстро, но ребёнок всё равно был недоволен. К концу путешествия у Гермионы глаза слезились от резкой боли внутри.
Она спешилась у ограды и стала энергично стучать в ворота.
Лишь минут через пятнадцать, когда перепуганная ведьма находилась уже на грани истерики, тяжёлые створки наконец отворились, и на неё воззрился старый игумен отец Филарет. Он выглядел взволновано, а, увидав её, рассердился.
– Мне нужен брат Гавриил! – объявила Гермиона вместо приветствия.
– Сие невозможно, дочь моя, – перекрестился священник, окидывая гостью осуждающим взглядом. Выглядела она действительно колоритно: длинное, до щиколоток, расклешённое платье с открытым верхом, глубокое декольте, босоножки на каблучках провалились в вялую листву, серая мантия распахнута, волосы растрепались…
– Почему? – похолодела Гермиона.
– Брату Гавриилу не должно говорить с женщиной, – уклончиво ответил священник.
– Послушайте, это очень важно! – угрожающе сказала ведьма. – Мой супруг болен, и он требует к своей постели именно брата Гавриила.
– Болен? – потерялся святой отец. Ему было сложно возражать такому аргументу. – Но разве ваш супруг глубоко верующий?..
– Неужто степенью глубины веры измеряется христианское бескорыстие? – прищурилась Гермиона. – Неужели брат Гавриил откажется поехать к больному, если тот зовёт его?