Вот уже час сидела Гермиона на крыльце. Её ноги в тонких сапожках продрогли, губы посинели – но ведьма не находила в себе сил встать и вернуться в дом, уйти от этой сияющей чистоты. Она хотела заставить снег проникнуть внутрь, окутать чувства и мысли, укрыть, как он укрыл всё кругом, былое, спрятать его под безбрежной чистотой. И пусть потом снег стает, превратится в грязь, обнажит скрытое ныне, сделав его ещё хуже. И будет ещё больнее. Пусть. Только бы хоть какое-то время можно было вот так сидеть и чувствовать чистоту и белизну всего, всего кругом: внутри и снаружи…
На дороге, не видной из-за дома, раздался гул подъезжающей машины. Ещё пару часов назад прибывший не смог бы проделать своего манёвра – утром Гермиона слышала, как кто-то из соседей вызывал из ближайшей деревни трактор, чтоб расчистил утонувшую в снегу проезжую часть.
Колдунья отметила всё это где-то на заднем плане сознания, не отрывая взгляда от снежно-белых полей за оградой…
Невдалеке послышались возня и голоса, скрип шагов, стук открываемых ворот.
«Миссис Томпсон приехала», – подумала Гермиона, всё ещё глядя вперёд.
Стэфани Томпсон была хозяйкой дома справа – добродушной пожилой женщиной, лучшей подругой миссис Грэйнджер, приёмной матери Гермионы. Она часто заходила по вечерам «на чай».
Миссис Томпсон за забором говорила что-то возбуждённым голосом – но закутанная в толстый шарф молодая ведьма не разобрала слов, да и не прислушивалась. Она была раздосадована тем, что люди нарушили её единение с природой, с этим белым снегом, с этой неопороченной чистотой.
– Гермиона! – раздался удивлённый и радостный мужской голос из-за соседского забора. – Ты ли это?!
Колдунья стряхнула оцепенение и повернула голову. Из-за невысокой ограды, разделявшей дома, ей радостно улыбался старый приятель детства Робби Томпсон, повзрослевший и возмужавший, но, в сущности, как это ни странно, не слишком-то изменившийся за те шесть или семь лет, которые прошли с момента их последней мимолётной встречи.
– Робби! – с неподдельной радостью воскликнула Гермиона, поднимаясь и стряхивая снег. – Мерлин, сколько же мы не виделись?!
Молодой человек добродушно и задорно рассмеялся, окидывая её оценивающим взглядом.
– Лет шесть! – заметил он, успокаиваясь. – А я приехал к предкам, поживу тут какое-то время. Получил работу в Лондоне. Ты что? Вспомнила родных, перелётная птичка? Надолго здесь?
– Пока живу тут, – сияя, ответила молодая ведьма, облокачиваясь на столбики крыльца. – Так, немедленно всё бросай и дуй в гости! – деловито распорядилась она.
– А ты всё так же мною помыкаешь, – усмехнулся друг детства. – Мать будет ворчать.
– Бери миссис Томпсон с собой – моя мама будет ей рада.
– А, чёрт с тобой: сейчас, только забегу за бутылочкой коньяка. Ты, я надеюсь, пьёшь коньяк? Хоть немножко-то?
– Я всё пью, – добродушно сообщила Гермиона.
– Да ну? – недоверчиво прищурился старый приятель. – Сложно в это поверить. Ты, кстати, одна тут? Я слышал, ты замуж вышла. – Последнее было сказано почти с недоверием.
– Одна, – внезапно помрачнела Гермиона и несколько раз быстро моргнула. Потом, будто опомнившись, снова улыбнулась приятелю. – Не переживай, никто нам пить не помешает.
Робби расхохотался и пообещал прийти через полчаса, а молодая ведьма с меланхоличной улыбкой скрылась в заснеженном доме.
* * *
Робби явился только через час в сопровождении сияющей матери. Миссис Томпсон была вне себя от радости из-за неожиданного приезда сына, который к тому же обещал временно поселиться с ней. Пожилая дама ещё несколько дней назад не смела и мечтать о подобном счастье.
Оставив родителей сплетничать на кухне, Гермиона и Робби устроились на диванах в большой гостиной. Сейчас молодая ведьма видела, что товарищ её детства очень даже изменился. Он стал выше, аккуратнее, как-то серьёзнее. Что-то неуловимое смешивалось с давно знакомыми и родными чертами. Шесть лет – не шутка. В последний раз они виделись на Рождественских каникулах, когда Гермиона училась на шестом курсе. Да и виделись как-то не долго и не близко – став волшебницей, она вообще отдалилась от своих старых друзей-магглов, и с каждым годом разрыв становился всё ощутимее.
Но сейчас ведьма была искренне рада видеть старого приятеля. От него так и веяло очарованием давно утраченного, счастливого детства.
– Ты невероятно изменилась! – сообщил Робби, разливая в низкие пузатые бокалы янтарный коньяк. – С трудом узнал. Где же ты пропадала столько лет?
– Где я только не пропадала, – улыбнулась колдунья. И это была чистая правда.
– Ты действительно вышла замуж? – опять спросил Робби. – Мне мать говорила сто лет назад, но я как-то даже не поверил. Как ты нынче зовёшься?
– Миссис Саузвильт, – странным голосом проговорила его собеседница.
– А где же мистер Саузвильт? – ухмыльнулся Робби. – Хотелось бы мне посмотреть на человека, который… В общем, я с трудом представляю тебя чьей-то женой. Хотя ты переменилась…
– Больше, чем ты думаешь, – тяжело вздохнула Гермиона, снимая со столика наполненный бокал. – Я вдова, – понизив голос, сообщила она.
– Матерь Божья! – выдохнул Робби, вздрагивая. – Прости, пожалуйста...
– Ничего. Моим родителям и миссис Томпсон не говори, ведь я и сюда-то сбежала от уныния, потому они не знают. Как видишь, выдержать меня женой может не каждый.
– Ты шутишь, это хорошо, – осторожно сказал друг детства. – Давно случилось?
– Летом. Давай поговорим на эту тему попозже, – попросила Гермиона. – Расскажи о себе.
– Да что тут рассказывать: всё прозаично и скучно, – пожал плечами её старый приятель. – Окончил школу, умудрился поступить в Оксфорд; через два года бросил его к чертям и уехал с другом в Шотландию. У него там папаша, который устроил нас риэлторами при своей фирме. Работа непыльная, в чём-то увлекательная. Видел парочку замков с привидениями, – хохотнул Робби. – Заработал неплохо, да надоело. Вот вернулся – устроился в Лондоне в адвокатскую контору. Мелкую, правда, – куда мне с моим неоконченным юридическим образованием. – Он на минутку умолк. – Предупреждая твою речь о необходимости знаний и вузовских дипломов, горы упрёков и увещеваний, предлагаю тост за будущее, светлое и прекрасное, несмотря ни на что.
– Принимаю тост, – подняла стакан Гермиона. – Между прочим, я вовсе не собиралась ругаться.
– Неужто?
– Ты удивишься, но я после школы занималась только самообучением и тоже ничего не окончила. Предупреждая твои вопросы, – усмехнулась ведьма, – и праведное возмущение, скажу, что ситуация не оставляла мне шанса продолжить официальное образование. Впрочем, она уже разрешилась. – Гермиона бросила взгляд на большие часы. – Я тебя ненадолго оставлю, – добавила она. – Хотя… хотя пойдём-ка со мной. Кое-что покажу.
– Заинтригован, – признался Робби и послушно пошёл за ней на второй этаж.
Велев соблюдать тишину, Гермиона открыла дверь своей спальни и подвела старого приятеля к сиреневой детской кроватке. В ней сладким сном спал очень маленький ребёнок.
– Кто это? – поражённо прошептал Робби, когда Гермиона осторожно вынула из колыбели младенца.
– Етта, – ответила ведьма. – Генриетта Энн Вирджиния. Моя дочь.
– О Господи, Гермиона! – пробормотал потрясённый Робби. – Вот чего я не ждал…
– В роли матери я для тебя ещё более неприемлема, чем в роли жены? – шепотом спросила она. – Так, мне нужно двадцать минут, чтобы покормить Етту. Потом я к тебе спущусь. Договорились?
– Договорились, – почти простонал Робби. – Ухожу бояться новых сюрпризов.
– Давай-давай. Их ещё может быть немало…
* * *
Через полчаса они с Робби вышли на застеклённую террасу дома.
– Ты ещё и куришь? – почти без удивления спросил парень, когда Гермиона щёлкнула маггловской зажигалкой.
Эту вредную привычку дочь Тёмного Лорда переняла у одной австралийской колдуньи, вместе с которой почти месяц пролежала в особой палате родильного отделения больницы святого Мунго вследствие нелёгкого рождения Генриетты. Вообще после смерти супруга у Гермионы появилось много странностей и вредных привычек.