Наследница Тёмного Лорда совсем перестала использовать магию и даже пару раз забывала дома свою палочку. Единственным волшебством, к которому она неизменно прибегала, была трансгрессия. То и дело, «теряя» Робби на шумных вечеринках и в весёлых компаниях, молодая мать пряталась и переносилась домой – кормить грудью свою маленькую дочку, с которой продолжала проводить всё то время, которое не тратила на попытки развлечься или сон.
Мистер и миссис Грэйнджер были рады перемене, произошедшей в их дочери. Они злились на её супруга, позабывшего молодую мать ради работы, а там, кто знает – может быть, и ради другой женщины. Гермиона так настойчиво избегала разговоров о муже, что выводы напрашивались сами собой. А её меланхолично-апатичное состояние, только недавно немного рассеявшееся, лишь подтверждало подобные подозрения.
В сущности, приёмные родители Гермионы даже радовались тому, что обстоятельства вынудили их дочь покинуть непонятный и странный магический мир и вернуться к людям, вернуться в любящую семью. Они обожали маленькую Генриетту, ещё больше обожали свою дочь и боялись того, что она может снова их покинуть. Тем сильнее радовало их её тесное общение с нормальными людьми.
А сама Гермиона, казалось, впервые за последние полгода чувствовала себя живой: живущей, а не существующей. Испытывала временами искреннюю радость.
– Ты никогда не рассказывала мне ничего о своей школе, – как-то раз заметил Робби после того, как уложившая ребёнка спать Гермиона спустилась к нему на террасу с двумя чашками дымящегося чая.
– Я, кажется, вообще ничего не рассказываю о своём прошлом, – рассмеялась она в ответ.
– И всё же. Ведь тебя там совершенно испортили – помню, я вообще не мог общаться с тобой после того, как ты первый раз возвратилась из средней школы.
– Просто я попала в совершенно другой мир. Это давит на психику и характер меняет.
– О, понимаю. Я когда поступил в колледж и впервые расстался с родителями на полгода – был в шоке. Приятном шоке.
– Миссис Томпсон просто слишком строгая, – улыбнулась ведьма. – Затравливала твою индивидуальность.
– Да, без предков, в новой компании… Можно было пережить даже такую неприятность, как необходимость учиться. – Оба они рассмеялись.
– А я так и погрязла в образовании, на все семь лет, – поделилась Гермиона, отхлёбывая обжигающую жидкость. – Была лучшей ученицей.
– Кто бы сомневался. Ты была лучшей ученицей и в начальной школе.
– Неправда, Элизабет Кокрейн сдала Общий Вступительный Экзамен по математике лучше меня!
– О да, ты её ненавидела, – кивнул Робби.
– Неправда! Ну, то есть… Что ты придираешься ко мне?! – шуточно рассердилась молодая ведьма. – Никто не имеет права учиться лучше меня!
– Бедолага Генриетта, – хмыкнул парень. – Моя мамаша будет ангелом в сравнении с тобой!
– Ну ты и сволочь! – расплылась в улыбке его собеседница. – Я буду хорошей матерью. И Етта сама захочет учиться, вот увидишь. Это семейное.
– Да ну, такие аномалии – чрезвычайная редкость. А уж в одном роду, два поколения подряд – невозможно!
– Вот не нужно, mon Papá тоже любил учиться, и у него всё получалось легко!
– Никогда бы не подумал такого о Джеральде! – расхохотался Робби, не замечая, как вздрогнула его подруга. – Это он сам тебе рассказал? Боюсь, Гермиона, тебя сурово обманули.
– Да, наверное, – немного потерянным голосом согласилась ведьма.
– Не в обиду мистеру Грэйнджеру, – хмыкнул парень.
– Да-да, понятно. Я вообще пошутила.
– У нас в колледже была одна девчонка, – задумчиво вспомнил Робби, – Флорэнс, лучшая по всем предметам. Я был тайно влюблён в неё целых три года.
– А потом?
– А потом её куда-то перевели, потому что родители уехали на континент.
– Трагическая история.
– Отнюдь. Встретил Флосси полгода назад, в Шотландии. Страшная стала – кошмар.
– Ты жестокий, – рассмеялась Гермиона.
– Я справедливый. А была такая душка… Вот ты изменилась в лучшую сторону.
– Кажется, меня только что оскорбили, – хмыкнула Гермиона, закуривая сигарету. – Я, значит, была страшненькой?
– Ты была похожа на очаровательного бобрёнка, – хрюкнул в чашку парень.
– Робби! Не хами дочери Тёмного Лорда!
– Кому, прости?
– О-у-эм, – смешалась Гермиона. – Это… это меня так в Шэньяне прозвали, – быстро нашлась она. – После Хэллоуина, – зачем-то добавил язык, не спросив разрешения.
– Не знал, что в Китае празднуют Хэллоуин, – резонно отметил Робби.
– Не празднуют, – обречённо согласилась Гермиона. – Там празднуют Цин-Мин-Цзе, День поминовения предков. Как Хэллоуин его праздновала только я, – добавила она первое, что пришло в голову. – С тех пор стала дочерью Тёмного Лорда.
– А китайский язык знаешь? – легко поверил её приятель.
– Ши, хао(1).
– Всё-всё. В школе учила?
– После. Спецкурсом.
– Обалдеть. Вундеркинд, ничего не скажешь. Как тебя вообще занесло в Маньчжурию?
– Нужно было уехать из Великобритании, – развела руками Гермиона и усмехнулась.
– Врагов много? – хихикнул Робби.
– Было, когда-то, – странным голосом сказала она.
– И все пали в бою? – рассмеялся её приятель, допивая свой остывший чай.
– Нет, Робби, почти все смирились с неизбежным.
– Ты опять говоришь загадками, – вздохнул он.
– Ага, настоящая ведьма.
– Почему же сразу «ведьма»? – удивился Робби, перекатывая в руках опустевшую чашку.
– Да уж такая уродилась, – пожала плечами его собеседница. – Ведьма и есть.
– Ты самокритична.
– А что в этом плохого? – усмехнулась Гермиона. – В том, что я ведьма?
– Ну, не знаю, – замахал руками Робби. – Смотря, что ты имеешь в виду. Полёты на метле?
– Ненавижу летать на метле.
– А что там ещё? Чёрный кот, котёл с зеленой дрянью.
– Кот у меня был рыжий, – призналась волшебница. – Но мы с ним характерами не сошлись. И дряни я отродясь не варила.
– Ну, тогда ты не ведьма, – решил Робби. – Выходит, так.
– Выходит, – усмехнулась Гермиона. – А кто я?
– Молодая женщина, у которой ещё всё впереди. Несмотря ни на что.
– Если не смотреть ни на что из того, что впереди – недолго и под грузовик угодить, – рассмеялась наследница Тёмного Лорда.
– Здоровый юмор спасёт человечество.
– У меня нездоровый юмор, – горько возразила она. – С некоторых пор.
– Мне кажется, тебе нужно выговориться нормально, без обиняков. Не хочешь откровенничать со мной – сходи к психологу. Отец очень хвалит Джули Раузэн, но я мог бы поискать для тебя кого-то и вовсе незнакомого.
– Я не в том положении, чтобы откровенничать с психологами. Не то закончу в сумасшедшем доме.
– Эти люди – профессионалы, они ещё и не такое слышали.
– Ну, если они настолько профессиональны, что заставят меня разувериться в моём прошлом – я закончу уже в больнице святого Мунго с Локхартом! – расхохоталась ведьма.
– С кем? – поднял брови Робби. – И: где?
– Да был один такой профессор у меня на втором курсе. А потом сошёл с ума.
– Ты серьёзно?
– Ага. Со мной чего только не случалось в этой жизни. Принципиально невероятного.
– Ну не жизнь, а сказка, – опять хохотнул парень.
– Страшная сказка. – Гермиона устремила непроницаемый взгляд в тёмную даль. – Мне надоел магический мир, я от него устала, – глухо сказала она. – Всё, что чудилось сказочным – оказалось ложью. И даже самая сильная магия не способна вернуть того, что страшнее всего потерять. Каким бы могущественным ты ни был, всегда найдётся кто-то сильнее. И хитрее, хитрее всего в одну, но самую важную для тебя минуту. Эти «браслетики» стали для меня жизнью Лили Поттер. Ничего не стоящие, в один, самый страшный момент, они отнимают у нас всё. У меня – навсегда.
– Эм, Гермиона… О чём это ты?
– А? – ведьма очнулась. – Прости, Робби, я говорю глупости.