Она легко улыбается Люциусу Малфою и переводит свой взор на Генри…
– Экспекто патронум! – громко и уверенно крикнула Гермиона, вскидывая палочку на рывками удаляющегося по коридору смертофалда, продолжающего душить свою добычу.
Небольшой серебристый дракон с широкими перепончатыми крыльями, блестящими чешуйками кожи и тремя сплетёнными рогами спикировал на тень, которая немедленно выпустила Робби и с лёгким шелестом быстро метнулась по коридору, скрываясь в щели между полом и ближайшей дверью. Это было не так просто – тень стала толстой и широкой.
Гермиона не успела подумать над тем, как изменился её Патронус – серебристый дракон растаял, а она метнулась к приходящему в себя Робби.
– Какого дьявола это было?! – тихим, сдавленным шёпотом спросил приятель, сидя на полу и держась рукой за горло. Он тяжело дышал и блуждал по пустому коридору, мерцающему в дрожащем свете, ошалелым взглядом расширенных глаз.
– Невероятно, но это был смертофалд, – зачем-то сообщила ему Гермиона. – Робби, происходит что-то очень странное. Ещё более странное, чем тебе сейчас покажется.
– Оно… эта штука пыталась меня задушить! Я чувствовал, как оно заворачивает меня в свой холод… Как ты прогнала это?! Куда оно делось?!
– Ушло пожирать других магглов. Вот куда пропали все люди! – внезапно ахнула Гермиона. – Как только жертва задыхается, смертофалд начинает свою трапезу, не сходя с места: он вообще не оставляет следов! Был человек – и не стало…
– Чёрт, ты что-то знаешь об этой штуке?! – прохрипел Робби.
– Живой Саван или смертофалд относится к категории пять-икс: известный убийца волшебников. Не поддаётся дрессировке или приручению, встречается крайне редко. Обитает исключительно в местах с тропическим климатом. Но как он попал на остров?! Он не мог жить здесь постоянно, иначе бы тут никого не осталось уже давн…
Гермиона поймала взгляд своего друга и запнулась.
– Тут такое дело, Робби, мне придётся тебе рассказать, – извиняющимся тоном сказала она. – Я потом подумаю, что с этим можно будет сделать.
– Рассказать что? – спросил парень, и электрический свет, снова вздрогнув, погас совсем.
– Химерова кладка! – выругалась Гермиона. – Люмос! – на кончике её палочки вспыхнул огонёк, и Робби вздрогнул.
– Что это?
– Моя волшебная палочка, Робби. Случилось что-то ужасное, я не могу понять что, и я не знаю что делать – но маскировку пока оставим. Я не раз говорила, что я ведьма. Так вот – это правда.
– П-пошли-ка в номер, – неуверенно пробормотал её собеседник. В слабом свете палочки Гермиона поймала его взгляд (очки слетели во время нападения Живого Савана), и неожиданно… не смогла увидеть ничего в глазах своего друга. Гермиона вздрогнула.
Она наклонилась, поднося зажжённую палочку прямо к лицу Робби и вглядываясь в его потемневшие глаза.
– Что ты делаешь? – отстранился приятель.
– О чём ты думаешь, Робби? – потрясённо спросила она. – Как у тебя это выходит?
– Выходит что? Нам нужно сказать кому-то, что здесь завелась эта странная…
– Я не вижу твоих мыслей! – в ужасе отступила Гермиона.
– Я твоих тоже, – моргнул он. – Ты в порядке?
– Р-р-робби, ты что, волшебник?! – ахнула наследница Тёмного Лорда. – Но это невозможно…
– Что ты несёшь?!
Да что происходит?! Ведь он же думает, он не может не думать – он абсолютно вменяемый сейчас! Да и будь он совершенно безумным… С тем уровнем легилименции, которого достигла Гермиона, далеко не каждый маг мог бы посмотреть в её глаза и утаить свои мысли. А уж маггл…
– Ты кто? – тихо спросила Гермиона. – Где Робби?
– Да что с тобой?! – опешил парень, икая и делая к ней шаг.
– Не подходи! – отступила Гермиона и направила на него палочку.
Но почему-то оружие вовсе не обескуражило Робби. Он не остановился, подходя и беря её за руки.
– Пойдём скорее, пока эта штука не вернулась, – тревожно сказал он.
– Куда? – глупо спросила Гермиона. – Там никого нет.
– То есть как – никого?!
– Я не нашла ни одного человека. Пустая гостиница, на пляже несколько трупов, если мантикоры их ещё не доели.
– Что-о-о?! – отпрянул от неё Робби.
– Что-то случилось. Может быть, они все сбежали откуда-то, или…
«Прости меня, Кадмина. Если сможешь. У меня не было другого выхода. Прощай».
– Нет, не сбежали, – тихо и обречённо прошептала ведьма. – Крылатых мантикор, кстати, вообще не бывает.
– Я не понимаю, о чём ты говоришь! – зло бросил Робби и, взяв её за руку, потянул к выходу в холл.
Там тоже было темно, но из коридора, ведущего к бару, слабо мерцал далёкий и тусклый электрический свет. На полу стояла холодная вода, на дюйм покрывая всё кругом, и только мокрая ковровая дорожка, пропитанная насквозь, хлюпала под ногами.
– Да что тут творится?! – изумился Робби. – И… что это за звуки?
Опять послышался шелест огромных крыльев снаружи. Странно, там было абсолютно темно. Но ведь должно светать, она видела зарево рассвета!
Робби беспокойно оглядел пустой холл.
– Тут что, действительно никого, кроме нас, нет? – потрясённо спросил он.
– Боюсь, что кто-то тут есть, – пробормотала Гермиона, туша палочку. – И боюсь, что это не только Живой Саван и две крылатые мантикоры.
Робби бросил на неё мрачный взгляд. Наверное, он думает, что она рехнулась, но в такой ситуации лучше быть рядом с сумасшедшей, чем вообще одному…
Стоп!
Ничего он не думает!
Гермиона опять отпрянула от Робби и вскинула палочку.
– Кто ты такой и почему я не могу читать твои мысли? – грозно спросила она. – Отвечай мне немедленно, иначе я начну проявлять пагубную наследственность, клянусь Морганой!
– Ты что, с ума сошла? – обречённо спросил Робби. – Господи, не делай этого. Тут и так невесть что…
– Кто ты такой?!! – на весь пустой холл заорала Гермиона, выбрасывая из палочки сноп красных искр.
Её голос эхом отразился от воды и стен, уносясь куда-то вдаль с невообразимым шумом.
– Тише! – зачем-то сказал Робби. – Кто-то услышит.
– А разве мы не ищем кого-то живого? – прищурилась Гермиона. Она всё ещё стояла поодаль, держа его на прицеле.
Вдали, там, откуда мерцал слабый свет, раздались звуки, похожие на музыку арфы. Гермиона недоумённо посмотрела в их направлении: на воде плясали какие-то огоньки, будто отражённые язычки свечей. Но ведь здесь не было свечей…
– За седой дорогой в вечность, за ушедшею мечтой, голубая бесконечность, зыбь, и тина, и покой, – прокатился по высоким сводам комнаты мертвенный и протяжный девичий голос.
Гермиона вздрогнула. Потом непонимающе посмотрела куда-то вверх – потолок уходил в бесконечную даль и терялся где-то за границами слабого света.
– Навсегда уходят тени: не вернуться, не найти. Не дождаться воскресенья: за слезами прочь идти, – продолжала петь невидимая девушка под аккомпанемент арфы.
– Так, мне это надоело! – попыталась взять себя в руки Гермиона. – Пошли! – и она уверенно захлюпала по воде к загадочному коридору. – Нужно только найти, кто поёт, и уж я вытрясу…
– Без улыбки, без надежды, без мечты – мечта мертва. В ярко-траурных одеждах, сквозь туман за облака…
За спиной Гермионы раздался громкий плеск, не такой, как тот, что слышался раньше, пока они с Робби просто шли по воде, – казалось, будто кто-то остановился и стал прыгать на месте, громко расплёскивая фонтаны брызг.
– Люмос! – выкрикнула ведьма, резко оборачиваясь.
Это был Робби. Он больше не шёл за ней, а бешено прыгал, высоко подскакивая вверх и с силой ударяя ногами по воде, которой стало больше. В свете заклинания он перестал скакать и посмотрел на Гермиону со странной улыбкой, напоминающей гримасу маггловского клоуна из цирка или фильма ужасов. А потом расхохотался. Протяжным, визгливым смехом – неестественно громким и нечеловеческим, будто целая стая обезьян в молчаливых джунглях.