– Меня правда тошнит, – захныкала Джинни, – честное слово. Зачем я вообще так всё подала?.. Теперь ты не отцепишься, придумаешь невесть что, будешь засыпать меня вопросами, – она застонала, откидываясь на подушку. И тут же поправила съехавшие очки.
– Ладно-ладно, – замахала руками Гермиона, – но ты так себя ведёшь, что… О чём я должна думать?!
– Вообще не надо думать, – пробормотала она. – Мерлин, какая я идиотка.
– Да что же случилось?!
Джинни затравленно съёжилась.
– Гермио-о-она! – раздалось из гостиной. – Гермиона! Робби пришёл!
– Иду! – с досадой отозвалась ведьма. – Я не прощаюсь, – строго добавила она, задерживая взгляд на подруге.
– Угу, – проворчала Джинни. Вид у неё был довольно несчастный.
* * *
– Что, болтали всю ночь? – участливо спросил Робби, когда Гермиона вышла в гостиную.
– С чего ты взял?
– Выглядишь скверно, – честно признался парень, – синяки под глазами…
– Просто не могла уснуть.
– То есть ты не в настроении? А я-то думал вытащить вас с Виржинией в город.
– У неё что-то с желудком. Хотя, возможно, вечером.
– O’key. Я вот что хотел сказать: матушка после Пасхи отчаливает к тётушке Мэйблл. Я устраиваю вечеринку у нас дома. Ты, разумеется, приглашена. Бери с собой подругу. Идёт?
– Конечно, Робби. Спасибо тебе. Скажи мне честно, когда ты успеваешь работать?
– Всё под контролем, – отмахнулся он, – я привык везде успевать.
– Нужна помощь с вечеринкой? – на всякий случай спросила Гермиона.
– Не-а, – усмехнулся парень.
– А чаем тебя напоить?
– Напои. Можешь даже угостить кексом.
– Экий у нас гость непритязательный, – рассмеялась волшебница, и они пошли на кухню, где ещё завтракали мистер и миссис Грэйнджер.
* * *
Робби всё не уходил, дотянул до обеда и остался угоститься фирменным пирогом миссис Грэйнджер. Джинни просидела целый час в ванной, а потом заявила, что ей лучше, и весело провела время с приятелями. Робби, легонько щёлкнув младшую Уизли по ободку тёмных очков, окрестил её и себя «Терминаторами», а Гермиону почему-то стал называть Сарой – волшебницы так и не поняли, к чему это он.
После ухода приятеля Гермиона хлопотала с ребёнком, потом приехал с работы папа и привёз новые шторы в гостевую комнату для Джинни. Вешали их всей семьей, причём Джинни, рвавшаяся помогать, чуть не свалилась с табуретки от внезапного головокружения. Миссис Грэйнджер долго охала, и рыжую ведьму насильно освободили ото всех «высотных работ».
После победы над шторами был ужин, а после ужина сели смотреть телевизор, и Гермиона здорово повеселилась, наблюдая за подругой, которая, в свою очередь, решила предложить Волдеморту устраивать в гимназии «портретные спектакли» – организовать «театральный кружок» среди скучающих изображений с картин в Даркпаверхаусе и выдавать им интересные сценарии для постановок.
– Можно специально рисовать картины-декорации, даже менять их! – с горящими глазами тараторила ведьма. – Это можно перенести из гимназии во весь магический мир! Представь, какая это замечательная идея! Можно прописывать сценарии на полотна, чтобы изображения имели возможность разучивать роли без руководства волшебников! Я уверена, они увлекутся этой идеей! Представляешь, какой можно сделать размах?..
Мистер и миссис Грэйнджер слушали Джинни с улыбками удивления и всё силились понять из спутанных объяснений двух колдуний принцип, по которому оживают волшебные портреты.
Дискуссию прервала Генриетта, огласив дом надрывным рёвом, и ещё долго не хотела засыпать после кормления. В общем, поговорить с Джинни Гермиона смогла только поздно вечером, когда все уже улеглись спать. Рыжая ведьма, правда, пыталась сделать вид, что уснула, пока Гермиона баюкала Етту, но её манёвр не удался. Поднятая со спасительного ложа и укутанная в длинный махровый халат, партизанка была выведена во двор практически под конвоем, воплотившемся в суровом образе Гермионы.
Перед тем, как выйти на улицу, Джинни сняла солнцезащитные очки и положила их на стол. Гермиона приняла это за капитуляцию и испытала облегчение, внезапно и быстро сменившееся тревогой. Что такого столь сильно не хотела, но должна была сказать её подруга?
Они вышли в сад. Погода сильно переменилась: о вчерашнем северном ветре не осталось и памяти, в потеплевшем воздухе пахло весной. Гермиона устроилась на ступенях крыльца, Джинни осталась стоять. Прохладный апрельский ветер теребил полы её халата и распущенные рыжие волосы. Ведьма молчала.
– Джиневра Молли Кэтлин Уизли! – грозно сказала Гермиона, прикрывая под сердитостью беспокойство и доставая сигарету. – Немедленно выкладывай всё!
– Хорошо-хорошо, – обречённо кивнула её собеседница, – ты только не кричи, ладно?– Младшая Уизли отвернулась, вглядываясь в ночной мрак, и умолкла, но Гермиона стала настойчиво покашливать. – Сейчас… – досадливо пообещала Джинни. – Хорошо. Во-первых, я приехала к тебе не только на каникулы, если ты, конечно, не против.
– Оставайся сколько хочешь, – удивилась Гермиона, поднимая брови, – но как же гимназия?
– Я больше не работаю преподавателем. Я уволилась.
– Ты поругалась с Papá?!
– Нет, что ты! – вздрогнула Джинни. Она стояла к ней спиной, сцепив сзади руки, и немного раскачивалась. – Что ты, напротив…
– Но почему тогда…
– Гермиона, – ведьма глубоко вдохнула, – я жду ребёнка.
– Что?! От кого?!
– Ты только не злись и выслушай меня до конца, – голос Джинни немного дрожал.
– Почему я должна злиться?! Ты что, – Гермиона усмехнулась внезапной догадке, – залетела от Люциуса?
– При чём здесь Люциус?! – досадливо обернувшись, всплеснула руками Джинни. Потом снова устремила взгляд в сад. – Я его вообще уже сто лет не видела.
– Но почему я могла бы разозлиться?.. Погоди, ты собралась рожать?
– Да, – коротко ответила подруга. Теперь она сложила руки на груди, и Гермиона видела, как сильно она сжимала пальцами свои плечи.
– Кто отец ребёнка? – тихо спросила ведьма.
– Обещай, что выслушаешь меня до конца.
– Да обещаю я! Что, в конце концов…
– Я жду ребёнка от милорда, – глухо произнесла её подруга.
– Что?!! – невольно выпалила Гермиона, подскакивая.
– Я жду ребёнка от милорда, – всё тем же глухим голосом повторила Джинни.
– П-подожди, – Гермиона совершенно смешалась, – ты… ты что спала с моим отцом?
Джинни молчала.
– И давно это началось? – закуривая новую сигарету, спросила молодая ведьма. Информация отказывалась укладываться в голове.
– Давно, – всё тем же глухим голосом ответила Джинни, – ещё в ночь твоего выпускного. Помнишь, вы с… вы оставили меня с милордом, ну, перед тем как всё открыли Гарри и Рону.
– Помню, – растерянно выдавила Гермиона. – И он что?.. То есть… Maman не догадывается о ваших отношениях? – тихо закончила она.
– Белла знает. У милорда… со многими такие отношения.
– Что-то я совсем ничего не понимаю, – пробормотала Гермиона. – Papá знает о ребёнке?
– Да. И Белла знает. Это не случайность.
– Попридержи гиппогрифов! – выдохнула Гермиона, отбрасывая недокуренную сигарету и вытряхивая из пачки новую. Во рту уже стояла горечь. – Ты можешь нормально объяснить?!
– Милорд и Белла планируют завести ещё одного ребёнка, – медленно начала Джинни, снова сцепляя руки за спиной, – но Беллатриса больше не может иметь детей. И они решили…
– Они решили?! – Гермионе казалось, что она сходит с ума.
– Ну да. Они решили, что ребёнка рожу я. Но об этом никто не должен узнать. Ты, разумеется, знать должна. Я хотела, чтобы ты услышала об этом от меня.
– Спасибо за заботу! – не сдержалась ведьма. – Подожди… Если ребёнка собираются завести они, то ты, выходит…
– Да, я обязана скрывать свою беременность и отдать младенца Беллатрисе. Но я ничего не имею против, – поспешно добавила она.
– С ума сойти можно.
– Об этом никто не должен узнать. Особенно моя семья. – Джинни глубоко вдохнула и повернулась к ней лицом. – Гермиона… ты… ты теперь будешь меня ненавидеть?