Робби много размышлял о потрясениях, пережитых Гермионой. Считал, что поспешил с их отношениями – из-за его ошибки она закрылась в себе, ушла та доверительность, которую он чувствовал раньше. Бедолага содрогался от этой новой Гермионы – пошловатой, грубой, вызывающей. Это так ей не шло… Он попытался возить её на романтические пикники и создавать иллюзию семейности, даже предлагал брать с собой Генриетту. Следовало отдать ему должное, ребёнок совершенно не пугал юношу. Хотя в последние дни мысли о женитьбе несколько поугасли в его голове.
Как-то вечером Робби окончательно добил свою теряющую интерес возлюбленную, явившись к ней в гости после посещения парикмахерской.
Гермиона курила на террасе, пользуясь тем, что Джинни в очередной раз взяла на себя труд развлекать Генриетту. Вообще последнее время они постоянно соревновались с миссис Грэйнджер за право возиться с малышкой, но недавно у приёмной матери Гермионы закончился двухмесячный отпуск, который удалось выхлопотать в клинике, и ей пришлось возвратиться на работу. Теперь Джинни почти всё своё время проводила только с Генриеттой, и выглядела абсолютно счастливой.
У неё уже начал появляться животик, и, предчувствуя подозрения миссис Грэйнджер, Гермиона «по секрету» рассказала родителям о грядущем радостном событии, ожидающем её подругу.
Сама она даже начинала иногда ревновать свою маленькую девочку к её крёстной, столь самовластно завладевшей чуть ли не всеми обязанностями по уходу за ребёнком. Но стоило ей поймать себя на какой-нибудь подобной мысли, как она тут же вспоминала о том ужасающем испытании, которое ожидает Джинни в дальнейшем – и всякая ревность тут же пропадала без следа, уступая место щемящей жалости. Младшей Уизли ещё очень повезло, что она не столь искусна в легилименции и не может с уверенностью знать всех этих мыслей своей подруги.
Гермиона как раз в очередной раз размышляла о той запутанной и печальной ситуации, в которой оказалась Джинни, когда на крыльцо дома поднялся Робби.
– О чём грустишь? – весело спросил он, и поднявшая глаза от чашки недопитого кофе Гермиона обомлела.
С самого детства у Робби Томпсона были потрясающие, густые, иссиня-чёрные волосы. Сколько Гермиона помнила этого паренька, он всегда носил их удлинёнными, а непослушная чёлочка, падавшая на глаза, в сочетании с лучистой улыбкой делали внешность Робби совершенно очаровательной. На него можно было смотреть и умилённо улыбаться.
И вот сейчас он явился к Гермионе практически лысым.
Робби побывал в парикмахерской, по какой-то дурацкой идее решив избавиться от большей части своих волос. Эта стрижка «Ёжик» придала ему какой-то жалкий, немного убогий вид мальчика из сиротского приюта.
Увидев Робби таким впервые, Гермиона на некоторое время совершенно потеряла дар речи. Она сидела, едва ли не открыв от потрясения рот, и не находила ни одного слова, чтобы выразить свои впечатления.
– Я подстригся, – зачем-то сообщил Робби, проводя рукой по остаткам былого великолепия и улыбаясь, – чтобы летом не париться. Нравится?
– Р-р-робби, – пробормотала ведьма, от избытка чувств переломившая пополам недокуренную сигарету и теперь растиравшая в руках рассыпчатый табак. – Что ты… Зачем?.. Это ужасно просто, – наконец выдавила она.
– Не нравится? – расстроился приятель. – Да ну, стильненько.
– Это не «стильненько», это – убого, – прошептала ведьма. – Как тебе в голову такое пришло?!
– Ну, Герм, брось! Было слишком слащаво! – Робби опустился рядом с ней на диванчик и улыбнулся.
– Великий Мерлин, Робби! Ты стал похож на малазийского клабберта(1), только рожек не хватает. Это так… это просто жалко, – закончила ведьма, в сердцах обнимая смеющегося парня и гладя его полулысую голову.
– Не преувеличивай, – хохотал Робби, – я всегда красивый. Устроили тут: и матушка разохалась…
– Миссис Томпсон права, как никогда! – досадливо заметила Гермиона. – Как ты мог с нами так поступить? Ужас какой-то…
– Отшлёпай меня за это. Кстати, – после паузы добавил он, – мамаша спрашивала о наших отношениях.
– И что ты ответил ей? – невольно напряглась Гермиона.
– Попытался отшутиться. Вышло весьма относительно.
– Миссис Томпсон приветствует это, – пожав плечами, заверила Гермиона. – Она рада, что ты у неё под боком, и ко мне неплохо относится.
– Ты что, говорила с ней? – удивился парень. – Или она рассказала Эльзе?
– Нет, я так вижу, – вздохнула его подруга.
– Ведьма: я помню, – хохотнул Робби.
– Она самая, – мрачно согласилась наследница Тёмного Лорда.
– Но тут ты ошибаешься. Матушка не может быть рада моему роману с замужней дамой. Она ведь так полагает.
– Нет, Робби. Миссис Томпсон весьма довольна. Она считает мой брак неудачным, коль уж я живу столько времени с родителями. И хочет, чтобы я развелась.
– Глупости, Герм. Мама о таком даже не думает!
– Думает. Постоянно. Но ты мне можешь и не верить, – после паузы добавила Гермиона. – Лучше помоги вытянуть Вирджинию из дома, а? Она прилипла к Еттиной колыбели и выходит только с детской коляской.
– Постараюсь. Мне кажется, или она сама скоро станет мамочкой?
– Не кажется, – вздохнула молодая ведьма. – И не говори мне этого, – добавила затем она.
– Чего не говорить?
– Того, что она не замужем и что ты не приветствуешь такое поведение. Это написано у тебя на лбу, Робби, – предупредила она его очередной вопрос. – Лоб потерял очаровательную челочку и стал совершенно открыт для анализа.
– Тебе бы в частные детективы с твоей проницательностью, – хмыкнул парень, устраиваясь на диване так, чтобы голова лежала на её коленях, – или в психоаналитики.
– Детектив из меня не вышел, – мрачно напомнила ведьма, – а от чужих проблем только хуже. То, что я их вижу, не значит ведь, что я могу их разрешить.
– Ну-у-у, знание – сила.
– Знание – самая большая слабость, Робби, – вздохнула колдунья, – оно рушит все иллюзии. А жить без иллюзий может только очень сильный человек. Я немного таких знаю… И, к сожалению, это не передаётся по наследству.
– Считаешь, что у твоих родителей нет иллюзий, что ли?
– У Maman намного меньше, чем у меня. А у Papá их вовсе нет, кажется.
– Ты выдумываешь, Герм, – пожал плечами Робби, поднимая руку и поглаживая её по лицу, – у тебя самые обыкновенные родители, такие же, как и все.
– Да, – странным голосом протянула Гермиона, – такие же. Если все действительно такие, я, наверное, зря придумываю себе какие-то глупости, – горько усмехнулась она.
– Ты очень изменилась за последние недели.
– В какую сторону? – устремляя взгляд вдаль, спросила молодая ведьма.
– Не знаю, – соврал Робби и грустно вздохнул.
– Не унывай, Лысое Солнце, – внезапно рассмеялась наследница Тёмного Лорда и в тайне задумалась над тем, насколько сильно удивится Робби, если его волосы неожиданно отрастут за одну ночь…
____________________________________
1) Существо, живущее на деревьях, внешне нечто среднее между обезьяной и лягушкой. У него гладкая лысая кожица зеленоватого цвета, перепончатые ладони и ступни, длинные гибкие конечности. … На голове у него короткие рожки, а широкий рот, как бы растянутый в ухмылке, полон острых как бритва зубов. В основном клабберт питается маленькими ящерицами и птицами. Отличительным признаком клабберта является большая пустула в центре лба, которая алеет и вспыхивает, когда он чувствует опасность.
Дж.Роулинг «Фантастические твари и где они обитают».
* * *
Она так ничего и не сделала с новой причёской своего приятеля и продолжала исправно играть роль обезбашенной любовницы.
От театральных свиданий Гермиона отдыхала дома, в обществе дочери. Етта росла и развивалась куда быстрее маггловского малыша: уже научилась чертовски быстро ползать по дому, выговаривала «мама», «дэдэ», «баба» и «дай!», а Джинни называла «Жин».
В обществе своего ребёнка Гермиона расцветала душой. Какой же маленькой, бесконечно родной и любимой была для неё эта девочка. Зеленоглазая, с тёмными волосиками при светлых бровях, со смешными пухлыми ножками и маленькими пальчиками – такими крошечными, что Гермиона решалась обрезать ей ногти исключительно при помощи магии.