* * *
После завтрака Гермиона, как обычно, потратила первую половину дня на легилименцию. Надо сказать, что она ушла далеко вперёд в этой науке. Ведьма уже могла довольно незаметно извлекать из памяти оппонента те воспоминания, которые её интересовали. Северус Снейп сказал, что феномен её обучения достоин исследований. Так быстро настолько далеко, на его практике, ещё не заходил никто.
– Легилименция у вас в крови, – часто повторял Снейп во время их занятий, – но даже этим сложно объяснить подобный успех.
Однако сегодня Гермиона была рассеянна. Теперь проникновения осуществляла она, и потому ненужные мысли не сливались в Омут памяти. Никогда раньше молодая гриффиндорка не жалела об этом, но сегодня эмоции мешали сосредотачиваться.
Как же ей вести себя теперь?
«Нужно поговорить с Люциусом. Сегодня же».
Но её планы были изменены за обедом, точнее, после него. Потому что Нарцисса сама пришла к ней и сообщила о том, что им необходимо побеседовать. И что-то в её тоне очень не понравилось Гермионе.
Преодолевая нехорошие предчувствия, она прошла за Нарциссой… в их с Люциусом спальню. И от этого лучше юной наследнице Слизерина не стало.
Теперь она сидела на той самой кровати, а тётушка стояла у окна. Молча и задумчиво. Совсем как тогда, дома у названых родителей Гермионы, летом… Это было так давно. Как будто даже не в прошлой жизни, а ещё раньше.
Сколькое же изменилось за эти полгода? Такой маленький срок и так ярко пылающие мосты…
Нарцисса молчала, и Гермионе стало совсем не по себе. Это была плохая ситуация. Отвратительная ситуация. Что хочет сказать ей эта женщина и почему здесь?
Взгляд Гермионы упал на спинку кресла, на которой висел её купальный халат.
Проклятье! Надо бы как-то незаметно…
Но слова тёти заставили Гермиону позабыть о халате на спинке кресла и застыть неподвижно на роскошной семейной постели четы Малфоев. Гермиона судорожно сглотнула и впилась глазами в спину неотрывно глядевшей в окно Нарциссы, всё еще пытаясь до конца осознать смысл её слов:
– В этой комнате побывало много женщин, Кадмина. А её хозяин побывал в ещё большем количестве подобных спален. – Слова не поворачивающейся к ней Нарциссы Малфой звенели в ушах Гермионы. – Этого можно было ожидать. Но я думала о тебе немного иначе.
Глава VI: Нарцисса Малфой
Гермиона застыла, не в силах ни пошевелиться, ни тем более ответить. Она тупо смотрела в спину Нарциссы Малфой, и слова тёти медленно оседали в сознании юной гриффиндорки.
Какое-то время женщина молчала, но потом заговорила вновь.
– Люциус – мастер заводить полезные связи. И это – один из его коронных способов, – произнесла она. – Он может сделать всё так, что нужная ему дамочка будет искренне уверена, будто она – коварная соблазнительница. Ей будет немного неловко, но она останется горда собой и довольна им. Однако ведь ты же не дура, Кадмина. Я уверена, ты тоже просто попалась туда, куда хотелось моему мужу. Думаешь, что покорила его? Поверь, Гермионе Грэйнджер никогда не удалось бы уложить в постель Люциуса Малфоя. Да и Кадмине Беллатрисе не удалось бы, не захоти этого он. С самого начала. Я не знаю, что построило твоё воображение, но спустись на землю! Он играет тобой. Играет так умело, что ты не просто не замечаешь этого – ты думаешь, что сама управляешь игрой. Нет, – в голосе женщины послышалась насмешка. – Люциус мастер плести интриги. И тонкий психолог. Он всегда делает то, что хочет, и так, как ему удобно. Не нужно полагать, что ты уложила его к своим ногам. Я не прошу тебя подумать обо мне – это было бы жалко и смешно. Но всё равно знай, что тобой попросту воспользовались так, как пользовались десятками до тебя. И будут пользоваться дальше.
Нарцисса сделала шаг назад, развернулась к двери и вышла, так и не удостоив взглядом застывшую на кровати Гермиону.
Все мысли улетучились из головы. Там было пусто. В ушах звенело, а в сознании звучали слова тётушки. Просто звучали, не поддаваясь никакому осмыслению. Думать не было сил.
Всё тем же опустевшим сознанием ведьма отметила жжение в глазах. Она почувствовала, как они бездумно наполняются слезами. В груди стало тесно, а к горлу подкатился комок.
Больше всего хотелось даже не убежать в тёмный уголок, а прямо отсюда провалиться сквозь землю. Чтобы нельзя было даже думать.
Гермиона встала и на негнущихся ногах пошла к двери. Но, уже выходя в коридор, она услышала за спиной хлопок, и почти сразу чьи-то руки обхватили её за талию и потянули назад.
– Не спеши, дорогая, – прошептал ей в ухо Люциус, увлекая свою любовницу к постели. – Ты чем-то расстроена?
Спрашивая это, он запустил руки под её мантию, расстёгивая крючки на платье.
– Стой, прекрати, – попыталась вырваться Гермиона. – Нарцисса…
– К чёрту Нарциссу! – оборвал её Люциус, поваливая на кровать и впиваясь губами в шею.
– Но она всё узнала…
– Она у меня вообще умная девочка, – не отрываясь от Гермионы, заметил мужчина. – Забудь, от неё не убудет!
– Но она в поместье…
– Она говорит с Тёмным Лордом. – Платье было повержено, и Гермиона с каким-то странным отвращением почувствовала тело Люциуса у себя внутри. – Это надолго.
Непрошеные слёзы застилали глаза, а умелые губы любовника вызывали омерзение и дрожь.
Он отпустил её через несколько минут, блаженно перевернувшись на спину.
Гермиона, пытаясь успокоить сбившееся дыхание, смотрела в потолок. Её била мелкая дрожь.
– Я… я пойду, – неуверенно сказала она, садясь.
– Пожалуйста.
Ведьма запахнула мантию и осторожно свесила ноги с кровати, пытаясь отыскать слетевшую туфлю. Обувь нашлась, и она смогла быстро, без лишних слов, покинуть спальню четы Малфоев.
Гермиона закрыла за собой дверь и, прислонившись к ней спиной, сползла на пол.
Так противно ей ещё не было никогда.
Мысли сбивали друг друга, но ведьма уверенно гнала их из головы. Убежать, спрятаться, скрыться.
Но ноги сами, не спросив затуманенный разум, понесли её вниз по лестнице к кабинету Волдеморта. Однако у самых дверей Гермиона притормозила, внезапно услышав резкие голоса. Она невольно прислушалась и узнала тётушку. Но такой она не слышала её никогда.
Всегда холодная, спокойная и сдержанная Нарцисса Малфой почти кричала.
– …ваша дочь спит с моим мужем в моём доме, а вы хотите, чтобы я терпела это молча?! Вы отчитываете меня?! Да если бы она не была вашей дочерью… Я не железная, милорд! Я не собираюсь с этим мириться и делать вид, что я тупее горного тролля и ничего не замечаю! Она спит с Люциусом!
– Я знаю, – услышала Гермиона ледяной и спокойный голос Тёмного Лорда.
– Вы знаете?! Эта девка развлекается с моим мужем в моей собственной постели, вы это знаете и говорите мне молчать?! – сорвалась на крик её тётя. В голосе послышались злые слёзы. – Я…
– Никогда! – ледяным, железным и очень громким, перекрывшим всё, голосом оборвал ее Волдеморт. От этого у Гермионы по спине волной пробежал холод. Не дыша, молодая ведьма подошла к двери и сквозь небольшую щель увидела свою тётю, застывшую, как и секунду назад она сама. – Никогда не смей говорить со мной в подобном тоне!
– Эта девка… – смело начала Нарцисса, но вдруг умолкла, удивлённо распахнув большие небесно-голубые глаза. Волдеморт оторвался от стены, на которую опирался, и медленно подошёл к скованной каким-то заклятием женщине. Он остановился совсем рядом с ней, одной рукой обхватив за осиную талию, и резким движением притянул к себе. Потом склонился к самому её уху, но высокий ледяной голос свободно долетел до застывшей у двери Гермионы.
– Не смей говорить со мной так, Нарцисса. – Даже отсюда Гермиона видела, как побледнела её тётя. – Никогда. Ты обвиняешь Люциуса в измене? Но ведь и сама не ангел, пусть он и не догадывается об этом. Правда, девочка?
Тёмный Лорд повернул голову и очень медленно впился в губы женщины, всё ещё не отпуская одной рукой её стана. Прошло больше трёх минут, прежде чем он оторвался от неё, вновь наклоняясь к шее.
– У каждого есть своё место и своя роль, Нарцисса. Не забывайся.
Он поцеловал её в шею, но Гермионе показалось, что женщина вздрогнула, словно ужаленная. Нарцисса не сопротивлялась. Она застыла, словно послушная и равнодушная кукла. Вот он снова впился в её бледные губы, а свободную руку запутал в длинных светлых волосах, разрушая причёску и, казалось, собираясь вырвать их с корнями. Из уголка рта по подбородку женщины сбежала струйка крови и каплями упала на вздымающуюся грудь.