В Хогвартсе было людно и шумно. Ученики возвращались с каникул, встречались, разговаривали. По дороге из холла в башню Гриффиндора Гермиона наткнулась на многих знакомых, с кем-то пришлось поговорить, но через сорок минут после прибытия она уже вошла в общую гостиную. И тут же обнаружила Рона и Гарри. Уже вернулись.
Она поприветствовала их, все трое обменялись дружескими улыбками, сели и умолкли. Первым заговорил Рон.
– Ну что? – спросил он, косясь на Гермиону, но обращаясь к Гарри. – Теперь-то ты расскажешь? Где был и что стряслось? Он какой-то расстроенный, говорит, что произошло нечто плохое, – пояснил припозднившейся подруге Рон. – Но ничего не объясняет, мы ждали тебя.
– Я здесь.
– Да,– кивнул Гарри. – Да…
– Ты узнал что-то скверное? Или ничего не узнал?
– Не в том дело, о поисках расскажу позже. Просто вчера я был на последнем собрании Ордена, – он говорил с трудом, – и МакГонагалл рассказала мне… Случилась беда.
– Ну, не тяни! – разозлился рыжий парень. – Что?! Снейп воскрес?
При этих словах Гермиона вздрогнула.
– Нет. Лаванда пропала.
* * *
– Как это – пропала? – не понял Рон.
– Она не явилась домой, – пояснил Гарри. – На каникулы. И до сих пор её никто не может найти. Орден подключился к розыскам, но её так и не удалось обнаружить. Подозревают худшее.
Друзья замолчали. Рон выглядел ошеломлённым.
– Лаванда… – простонал он. – Наша Лаванда? Не может быть! Зачем она им?!! К чему это?
– Я не знаю, Рон! – рассердился Гарри. – Никто не знает.
– Моргана, ещё Джинни со своим лагерем! – буркнул парень. – Теперь и я за неё волнуюсь!
– Что? – спросила Гермиона, выныривая из пучины нахлынувших воспоминаний.
– Она сразу после Рождества укатила в какой-то лагерь, – пояснил Рон, – сама его отыскала, сама маму уговорила… И прямо оттуда должна вернуться сюда. Но вроде как завтра. Вот. Мама дома переживает за неё, хотя она и пишет довольно часто. Всё равно ведь далеко и без надлежащей защиты. А теперь я понял… Мама же в Ордене… Она знала о Лаванде. И ничего не сказала! – зло добавил он.
– Может быть, волновалась за тебя.
– Мне не три года!
– Только не ссорьтесь, – попросил Гарри. – Мы не должны ссориться теперь. Мы должны быть вместе. А сейчас, если вы не против, я расскажу вам о своих «каникулах».
– Да, конечно, – рассеянно кивнул Рон, но потом взял себя в руки. – Что-то узнал?
– Давайте обо всём по порядку.
Глава VII: Немного глупости и лжи
Гостиная была переполнена, и для этого разговора Гарри увёл друзей в какой-то пустой класс неподалёку.
– Ну же! – нетерпеливо поторопил Рон. – Выкладывай!
Гарри выдержал паузу, подойдя к окну и всматриваясь в падающие снежинки. Теперь уже Рон и Гермиона послушно ждали. Юноша молчал несколько минут, а потом начал говорить чуть хрипловатым, но решительным голосом.
– Сначала я отправился в Годрикову Впадину, – сообщил Гарри. – Был на развалинах дома родителей, в деревне, на кладбище… На центральной площади стоит обелиск, вместо которого любой волшебник, приближаясь, видит каменный памятник. Маме, папе и мне. – Он умолк, погружаясь в воспоминания. Гермиона и Рон ждали. – Я там ещё младенец, счастливый ребёнок без шрама на лбу, – продолжал Гарри. – Очень странное зрелище. Я и не подозревал о существовании памятника! Дамблдор никогда мне об этом не говорил, – Гарри сглотнул, сдерживая обиду. В его глазах Гермиона видела: за эти каникулы её накопилось более чем достаточно. Злой, горькой обиды на Альбуса Дамблдора. – В дальней стороне площади расположена небольшая церковь, а за ней – кладбище, – продолжал Гарри, – туда ведёт узенькая калитка. На этом кладбище так много знакомых имён! Родственники тех, кто учится с нами, и не только… Сначала я наткнулся на могилу Кендры Дамблдор и её дочери. Боюсь, что многое из написанного Ритой Скитер – правда. Дамблдор жил там, и даты сходятся, и эта девочка… Всё то, о чём он никогда не говорил мне.
– Может, боялся показаться слабым? – предположил Рон. – Хотел оставаться для тебя идеалом?
– Ему это не удалось! – выпалил Гарри, но потом взял себя в руки. – Простите. Я много передумал за эти недели, пока был один. И слишком многого не понимаю. У него было столько времени, чтобы мне объяснить. Почему я должен тратить месяцы на поиски того, что и так мог бы знать от него? Не понимаю. Все эти игры в детективов, наследство из ребусов, задания… Такое впечатление, что Дамблдор играет со мной! Или мной…
Гермиона молчала, вспоминая рассказ Северуса Снейпа. Как много времени понадобится Гарри, чтобы разочароваться в своём кумире до конца?
– Я думаю, ты зря так, – тихо сказал Рон. – Дамблдор всегда вёл себя странно и всегда оказывался прав. Это не игра, всё слишком серьёзно для игр. Ты не должен сдаваться. Мы не должны. Если Дамблдор не сказал тебе чего-то – значит, на то были веские причины.
– Может быть, Рон, – безнадёжно проговорил Гарри. – Может быть… Да, моё путешествие, – после паузы вспомнил он. – Я недолго стоял у тех могил, где покоятся родные Дамблдора. Разозлился. И потом много блуждал по кладбищу, в поисках того, что осталось от моей семьи. И нашёл их, могилы родителей. Совсем рядом с Дамблдорами. Надгробия такие же, из белого мрамора. Они словно светились в темноте. И снега вокруг совсем не было: ни на земле, ни на камне. Всё кругом в снегу – а там ничего. Наверное, это какая-то магия. У меня такое странное чувство возникло, – Гарри сглотнул. – Будто и не было всех этих лет. Будто они совсем недавно погибли, только-только оказались там, в темноте. Мне даже показалось, что земля у постамента свежая, рыхлая, – он поёжился, как от холода. – На камне, поверх имени мамы – свежая красная роза. Их помнят, моих родителей, – глаза Гарри наполнились слезами, – помнят, даже через столько лет.
Рон и Гермиона молчали. Какие тут могут быть слова? Но Гарри вдруг опять рассердился.
– На надгробии выбита фраза, – холодно сообщил он. – Она мне не нравится. «The last enemy that shall be destroyed is death». Как будто этот враг – смерть. Отсюда веет Пожирателями Смерти! Это их девиз.
– Тут совсем не тот смысл, что у Пожирателей, Гарри, – мягко возразила Гермиона. – Это из Библии: «Последний же враг истребится – смерть». А если точно переводить с оригинала, то: «Как последний враг будет повержена смерть», – она задумалась. – Надо признать, довольно экстравагантный выбор эпитафии.
Повисла напряжённая пауза.
Ведьма перебирала в памяти строки нужной главы послания апостола Павла к Коринфянам: благодаря своей глубоко верующей названой бабушке Джин Грэйнджер, она хорошо знала тексты Нового Завета.
Это Дамблдор подбирал эпитафию для родителей своего героя? Как иронично, чёрт возьми! Магглы назвали бы такое святотатством. Могила убитых неизменно отсылает к убийце, ведь так? Нужно же было выбрать строки именно из этой главы Святого Писания!
Дикая, вопиющая, нереальная – но бьющая по глазам параллель между Иисусом Христом и Волдемортом напрашивалась сама собой. «Воскрес из мёртвых, первенец из умерших(1)», – всплывали в памяти Гермионы цитаты из Библии. Первым из живущих добился подобного. Идите за ним, ибо «не все мы умрём, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мёртвые воскреснут нетленными, а мы изменимся(2)».
И спасётся только «первенец», а за ним его последователи. И тогда наступит его время. Он упразднит всякое существующее ныне на земле начальство, всякую существующую власть и силу. А последней победит саму смерть. И всё покорит под ноги свои(3).
Все эти строки неумолимо отсылали к Тёмному Лорду.
«Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом(4)», – дословно вспомнила Гермиона.
Как же переворачивается смысл, если учитывать эту странную параллель! И это Дамблдор? Альбус Дамблдор, ожидавший грядущего воскрешения Волдеморта уже тогда, тогда, когда выводил эти строки на могиле родителей Гарри? Он ведь сам утверждал, что ожидал с самого начала… Наверное, это – самая смелая его шутка.