Гермиона почувствовала сильное жжение в глазах и часто заморгала, стараясь проглотить возникший в горле комок. После торжественной речи МакГонагалл многие семикурсницы плакали, да и у мужской части выпускников в ярких лучах летнего солнца блестели от слёз глаза. Что ждёт каждого из них там? Там, вне этих надёжных стен, там, в большом мире? А что ждет там её?
– Я пойду переодеваться, – Джинни Уизли оторвала Гермиону от сбивающих друг друга мыслей. – Завязывай кукситься! Ну, Гермиона! Всё же прекрасно! Уж тебя-то, кажется, не должно пугать будущее, миссис Саузвильт!
– Заткнись! – встрепенулась Гермиона. – Кругом одни сплошные уши, что ты несёшь?! – она встала и пошла с Джинни к выходу из Большого зала. Многие расходились: нужно было готовиться – кому к отъезду, кому – к вечернему балу. – Тем более не буду я «миссис Саузвильт». Наверное. Хотя…
– Саузвильт-Гонт-Блэк, – прыснула рыжая ведьма.
– Вирджиния!
– Ладно-ладно. Слушай, пошли в гостиную – пора начинать собираться.
– Уже?!
– Да! Мне нужно принять ванну, сделать маску, одеться, соорудить причёску… Уже двенадцать дня, в десять начнётся бал! А я встречаюсь с Терри часом раньше.
– Хочу побродить по замку, – запротестовала Гермиона, – попрощаться.
– Сентиментальничаешь? Ну-ну. Где ты будешь «бродить» в половине девятого? Надеюсь, уже по гостиной? Хочу, чтобы ты на меня посмотрела, пока ещё можно будет что-то изменить.
– Обещаю с восьми часов бродить только… м… Только по восточному коридору нашего этажа.
– Ты вообще не собираешься прихорашиваться к балу? – прищурилась Джинни.
– У меня всё готово, нужно лишь одеться. Справлюсь за полчаса.
– Странная ты девушка, Гермиона, – покачала головой Джинни. – Я вот не уверена, что и в шесть часов смогу уложиться… Ой, даже меньше! Кошмар! Всё, я побежала.
Гермиона проводила её улыбкой. И действительно пошла бродить по замку – в полном смысле слова. Она ходила по подземельям, долго просидела в старом классе зельеварения – столько воспоминаний нахлынуло в этой мрачной аудитории! Гермиона подошла к шкафу, где когда-то хранились ингредиенты. Приблизилась к преподавательскому столу. Каково было Северусу вмиг и навсегда проститься с этой школой? Школой, где он прожил так долго, с которой у него связано в миллион раз больше воспоминаний, чем сейчас у Гермионы? Ведь в ней – вся его жизнь…
Ведьма не зашла к Генри – она поднялась в холл, заглянула в чулан под Мраморной лестницей, вышла на улицу. Спустилась к озеру, прогулялась до теплиц – но к избушке Хагрида не пошла. Не хотелось разговаривать.
Так мрачно, знакомо и печально качались кроны Запретного Леса…
В школу Гермиона вернулась через тайный ход. И вновь стала блуждать по коридорам – заходить в классы, вглядываться в окна. Один раз даже разрыдалась около старых рыцарских доспехов, распластавшись на каменном постаменте.
– Семикурсница? – участливо спросил рыцарь, попытавшись ласково погладить её ржавой металлической перчаткой по голове.
– Ой, оставьте меня, – попросила Гермиона, устыдившись. – Просто… просто грустно стало… Ходила тут, ходила…
– Что же вы не готовитесь к балу? – спросил рыцарь. – Уже почти восемь часов, а вы тут плачете о прошлом.
– Я быстро соберусь, – уверила его Гермиона. – А пока действительно хочу, как вы выразились, проститься с прошлым. Уже восемь? О, простите, я с восьми обещала прощаться с восточным коридором последнего этажа.
– Странная вы леди, – задумчиво заметил рыцарь, провожая её взглядом пустых пыльных глазниц, – всё-то у вас по расписанию: даже меланхолия…
Поплакать в коридоре восьмого этажа не довелось: едва поднявшись, Гермиона столкнулась с Роном. Вид у того был весьма решительный.
– Гермиона, надо поговорить. Сейчас.
– Надо – поговорим, – тяжело вздохнула она, сворачивая по обыкновению в пустой класс. Классы сейчас все были пустыми.
– Послушай, я хочу раз и навсегда определить наши с тобой отношения, – сказал без паузы Рон, как только за ними хлопнула дверь.
– Тебе они ещё не ясны?
– Они не ясны тебе, Гермиона, – упрямо заметил рыжий парень, скрещивая руки на груди. – Ты – моя девушка. Нет, слушай. Ты – моя девушка. И ты сегодня будешь моей партнёршей на Выпускном балу.
– И почему, позволь узнать, ты так считаешь? – развеселилась Гермиона, присаживаясь на парту.
– Слушай меня! – закипел Рон. – Ты довольно выставляла меня идиотом! Мы прощаемся со школой, и ты на этом балу будешь со мной! Это не обсуждается! Ты бегала за мной весь прошлый курс, ты раздавала мне авансы – а теперь воротишь нос? Не выйдет, Гермиона! Позволь напомнить тебе, что ты окончила школу и вступаешь во взрослую жизнь. Ты хочешь быть одна? Я, между прочим, чистокровный волшебник из древнего, известного рода.
– Печально известного, – съязвила Гермиона.
– Да как ты смеешь?! – покраснел Рон. – Ты что-то поссорилась с головой, Гермиона! Весь этот год сама не своя. Переходный возраст, что ли?
– Рон, не хами. Я сама и своя. Именно своя. А не твоя, чтобы ты мог мною командовать! Если тебе угодно знать, я не буду с тобой встречаться, даже если придётся выбирать между тобой и… и… – она уже почти перешла на крик.
– Ага, скажи еще Тем-Кого-Нельзя-Называть!
– С Тёмным Лордом я встречаться тоже не буду, – язвительно брякнула Гермиона. – Но из совершенно иных, чем ты полагаешь, побуждений!
– Охренеть, ты послушай себя! «С Тёмным Лордом я встречаться не буду»! Ты больная на голову! И выводишь меня. Но всё равно: ты будешь со мной!
– Слушай, Рон, мне это надоело! – завелась Гермиона. – Я тебя сейчас заколдую, не зли меня своим бредом! И вообще – отвали, мне пора одеваться!
– Сначала придётся раздеться.
Всё произошло так быстро, что ни Гермиона, ни даже Рон не успели ничего подумать. Решение парня было молниеносным: если бы он задумался над ним – Гермиона прочитала бы его мысли и успела защититься. Но он махнул палочкой почти бессознательно, и неожиданно умело наложенные чары крепко привязали руки и ноги ведьмы к ножкам парты так, что она растянулась на гладкой столешнице, словно распятый грешник, больно стукнувшись лопатками о полированное дерево. Волшебная палочка выпала и покатилась по полу.
– Рон, ты сдурел?! – захлебнулась негодованием Гермиона.
– Ты слишком много о себе воображаешь, – сказал Рон, нависнув над ней. – Не смей разговаривать со мной как с мальчишкой! Я тебе сейчас покажу, какой я мальчишка! – он рванул на ней мантию. – Ты мне потом ещё спасибо скажешь!
– Не смей меня трогать, ублюдок! Рон! Рон, ты рехнулся, отвали!
Гермиона безрезультатно пыталась отпихнуть его – она так рассвирепела, что совершенно утратила над собой контроль. Если бы удалось успокоиться, она смогла бы справиться с ним и без палочки, но сейчас была совершенно не в состоянии концентрироваться на чём-либо.
– Рон, перестань! Рон, я выхожу замуж! Слышишь?! Мой жених похоронит тебя заживо!
– Ты бредишь, Гермиона, – хрипло сказал Рон, приспуская штаны.
– Помогите! – заверещала наследница Тёмного Лорда, отворачиваясь от его влажных губ.
– Силенцио! – направил на неё палочку Рон.
И слов не стало. Гермиона только беспомощно открывала и закрывала рот, тщетно пытаясь освободиться. Рон грубо комкал её одежду и лапал тело своими огромными ручищами. Вот он поцеловал её в шею – и Гермиона вдруг с дрожью вспомнила сцену между Волдемортом и Нарциссой, свидетельницей которой она невольно стала. Она попыталась успокоиться и отпихнуть Рона, но не могла взять себя в руки – и вдруг он сам перестал беспорядочно тискать её тело и замер. Просто окаменел. Гермиона не сразу поняла, почему лицо Рона из красного внезапно стало пепельно-серым, а глаза полезли из орбит.
– Ч-ч-что это? – хрипло прошептал он голосом, в котором непонимание смешалось с паническим ужасом. – Что это, Гермиона?