Джинни вздрогнула и подняла вопросительный взгляд.
– Вам, Джиневра, сейчас нужно определить ближайшие годы своей жизни, – тихо пояснил Тёмный Лорд, пристально глядя рыжей ведьме в глаза. – Либо вы отправляетесь из кабинета Генриха в гостиную Гриффиндора и выслушиваете потом пылкий рассказ Гарри Поттера, ужасаетесь, хватаетесь за голову, а взамен за эти муки получаете возможность жить дальше, никем ни в чём не подозреваемая, окончить в следующем году школу, вращаться в том кругу, в котором живете, общаться со своей семьёй. Либо…
Он замолчал. Джинни сглотнула и устремила блестящий взгляд в пол.
– Либо вы получаете возможность отвести душу, – после паузы продолжил Тёмный Лорд, – как Кадмина. И осуществить наконец то, ради чего вы, собственно, встали на мою сторону, – он улыбнулся немного зловеще, Джинни слегка покраснела и сжала кулаки – Гермиона видела, как она впилась ногтями в кожу. – Я не упрекаю вас, Джиневра. Каждый руководствуется своими идеями, преследует свои цели. Но вы должны понимать, что, сделав этот шаг, вы перечеркнёте всю свою былую жизнь. Вы потеряете и место в обществе, и семью. Вероятнее всего, навсегда.
Джинни подняла взгляд. Гермиона молчала. Тёмный Лорд пристально смотрел на младшую Уизли.
– Генрих, возвращайтесь с Кадминой в Хогвартс, – наконец сказал он. – Пошли кого-то за её вечерним нарядом, пусть подготовится к балу в твоём кабинете, а потом отправьте мистеру Поттеру и мистеру Уизли сообщение, что Гермиона Грэйнджер ждёт их для разговора у тебя, внизу. Ты тоже открываешь своё инкогнито: и твоя задача сегодня – охранять Кадмину и помочь ей покинуть школу, если вдруг Гарри Поттер откажет ей в… хм, «последнем желании». Кадмина, можешь поведать мистеру Поттеру и о здравии Северуса, это его заинтересует. Идите. Я немного задержу вас, Джиневра, – обратился он к Джинни, – если вы не возражаете.
Прежде чем скрыться в зелёном пламени, Гермиона увидела, как её подруга ещё раз поклонилась.
* * *
Гермиона одевалась в полусне.
Они почти не говорили с Генри, ведьма вообще, казалось, парила в каком-то своём мире. Она отрешённо приняла принесённую школьным эльфом праздничную мантию и своё платье, переоделась. Генри сначала пытался разговаривать – но она молчала в ответ. Она думала. В её голове одна сцена сменялась другой.
Гермиона формулировала диалоги, свои и чужие реплики и то и дело замирала с улыбкой, согретая теплом серебряного кулона. Генри смотрел на неё со смесью понимания и удивления и, в конце концов, бросил попытки завязать разговор и к чему-то подготовить её и себя. Единственное, с чем он помог ей – так это с изменениями рукавов праздничной мантии. В рождественском варианте их там не было вовсе, для школьного Выпускного бала наряд переделали. Сейчас, умело взмахивая палочкой, профессор защиты от Тёмных искусств помог Гермионе сделать рукава мантии расклешёнными, с длинными разрезами от самых плеч. Для полноты эффекта в самый нужный момент. Генри чувствовал, что для Гермионы сейчас важны зрелищность, напряженность, драматизм и некоторая наигранность, которая неизбежна в сцене подобного объяснения.
Джинни всё ещё не возвратилась, когда в десять часов вечера Генри послал Гарри и Рону сову, доставленную послушным эльфом из совятни. В письме, написанном аккуратным почерком Гермионы, говорилось, что она хочет поговорить со своими друзьями в кабинете профессора Саузвильта прямо сейчас.
Ни Генри, ни сама Гермиона не знали, что подумали насчёт этого сообщения молодые люди, какие бешеные мысли возникли в их головах, какие подозрения зародились.
Однако, несмотря ни на что, в четверть одиннадцатого из-за двери кабинета раздался беспокойный стук.
* * *
Гермиона не волновалась. Вообще. Она вдруг почувствовала холодное спокойствие и решимость. Генри занял место в глубоком кресле, чуть позади и левее от неё, сама же ведьма стояла, опершись о спинку кушетки, прямо напротив двери. Кабинет Генри был довольно большим, и перед ней до входа лежало внушительное свободное пространство. Гермиона качнула палочкой и дверь отворилась.
Гриффиндорка сложила руки на груди, не выпуская своего оружия, и пристально смотрела на вошедших приятелей.
Они выглядели помятыми и растерянными. Никто из них не готовился к балу, и сейчас Гермиона в своём сногсшибательном наряде, холодная и спокойная, сильно выигрывала перед их нерешительной растерянностью. Гарри, лишь бегло окинув взглядом кабинет и бросив удивлённый взгляд на Генри, заговорил быстро и сбивчиво:
– З-здравствуйте, профессор Саузвильт. Простите. Гермиона! Что это значит? Рон… Рон говорит ужасные вещи. Ты пропадаешь на целый день, а теперь хочешь поговорить, шлёшь для этого сову и назначаешь встречу здесь, в… в присутствии преподавателя! – в его голосе были непонимание и обида. Гермионе показалось, что он, если и верил Рону до того, как вошёл – сейчас разуверился во всём, тем рассказанном.
– Ты можешь говорить со мной при профессоре Саузвильте абсолютно обо всем, – спокойно начала ведьма. – Я видела Джинни. Она сказала, что вы ищите меня. Зачем?
– Гарри, это не Гермиона! Профессор, профессор, мы видели…
– Помолчи, Рон! – перебил друга Гарри. – Гермиона, я хочу говорить с тобой наедине. Но сначала я хочу… Прости, пожалуйста… Я хочу посмотреть на твоё левое плечо.
Гермиона усмехнулась. Она глядела на Гарри и Рона и улыбалась, чувствуя, как от её усмешки волосы начинают шевелиться у них на головах; читая в их глазах путающиеся, сбивчивые мысли, предчувствуя и уже смакуя то, что последует дальше. Кулон Кандиды Когтевран на груди горячей звездой ласкал кожу.
То в ней, что некогда было Гермионой Грэйнджер, казалось, сейчас испарилось прочь без следа.
– Зачем, Гарри? – тихо спросила молодая ведьма, пристально глядя в его глаза. – Я и так могу сказать, что ты увидишь там Чёрную Метку.
Угловым зрением она заметила, как Генри едва заметно усмехнулся. Рон и Гарри остолбенели, а у последнего вырвался стон. Они ожидали чего угодно – объяснений, в которые они поверят или не поверят, того, что перед ними не Гермиона, ожидали даже нападения – и держали наготове палочки. Но такого спокойного и обыденного признания факта…
– Но как же… Кто ты такая?! – вскричал Гарри. Рон потеряно молчал и смотрел на неё с нарастающим ужасом. – Где Гермиона? И где Джинни Уизли?
– Я не знаю, где Джинни, – немного солгала Гермиона, хотя собиралась говорить только правду – так веселее. – А я действительно та, кого ты знаешь как Гермиону Грэйнджер. Ту самую Гермиону Грэйнджер, твою лучшую подругу на протяжении долгих лет. И твою, Рон. Скажи мне, Гарри, если ты считаешь, что Гермиону похитили и заменили искусно подделанной копией, зачем же этой копии оставили предательскую лилию на плече(1)?
– Какую еще лилию?! – визгливо выкрикнул Гарри и бросил на Рона сердитый взгляд.
– Ваша образованность просто поразительна, мистер Поттер, – подал голос Генри. От этого мальчики вздрогнули – они, кажется, вообще забыли о его присутствии. – «Мисс Грэйнджер», – профессор усмехнулся, произнося это имя, – говорит аллегорично.
– А вы тут вообще причём?! – грубо выкрикнул Рон, перебивая его. – Что вы вообще об этом знаете, почему сидите здесь?!
– Помнится, Рон, в наше с тобой последнее свидание – когда ты пытался меня изнасиловать, – она бросила быстрый взгляд на Гарри: рассказал ли Рон ему о том, каким образом добрался до её оголённого плеча. Не рассказал – быстро поняла она и продолжила, – я сообщила тебе, что выхожу замуж. Ты, разумеется, забыл об этом. Так вот, я действительно выхожу замуж. Я выхожу замуж за Генри.