— Что? — спрашиваю Кросса. — говорила же тебе, что могу справиться с братьями. У меня их трое.
— Я позволю тебе справляться со мной в любое время, Блондиночка, — Арес улыбается, а Кросс рычит. Настоящее рычание. На удивление это горячо. Как будто трусики плавятся, а на мне дорогие трусики.
— Выбирай свои следующие слова очень осторожно, — предупреждает Ареса Кросс, и бас в его тоне вызывает в моем теле покалывание и волны мурашек.
«Полегче, девочка, — шикает на меня мой маленький белый лебедь, — ты в комнате, полной людей».
Арес по-глупому ухмыляется.
— Ты сегодня невеселый, Крисс Кросс.
— Может быть, потому что тренер заставил все наши задницы вкалывать по полной, чтобы наказать вас, ребята, за то, что вы вели себя как долбаные придурки прошлой ночью, — Кросс подходит к холодильнику и достает из морозилки игрушку для прорезывающихся зубов.
Маленькие пухлые ручки Джекса хватаются за нее, прежде чем его папа проводит ими по деснам.
Святой горячий папочка. Почему Кросс с ребенком на руках невероятно сексуален?
Как будто температура моего тела повышается.
— Тренер перегнул палку, — ворчит Арес, и я смеюсь.
В этот момент оба брата поворачиваются и смотрят на меня.
Упс.
— Похоже, ваш тренер пытается заставить команду взять под контроль своих товарищей, — замечаю я. О спорте я могу говорить, всю жизнь окружена спортсменами. Это, как ни странно, моя зона комфорта. И да, слышу, как иронично это звучит, учитывая, что спортсмены — это определение того, что вызывает у меня дискомфорт.
Христос… Теперь могла бы вести полноценный двусторонний разговор с самой собой.
— Что ты можешь знать об этом, Блондиночка? — спрашивает Арес, которому явно не нравится моя бомба правды.
— Видимо, больше, чем ты, — огрызаюсь в ответ. — Один тренер, кричащий на тебя, не так уж результативен. Вывести из себя всю команду, чтобы они все начали следить за тобой, гораздо эффективнее.
— Ты что, хоккейный гений? — бурчит Арес.
— Не-а. Футбол — это больше мой вид спорта.
— Мисс Эви? — спрашивает тоненький голосок, прежде чем вижу в дверях Керриган в танцевальной юбке. Она подходит к Кроссу и обхватывает его за ногу.
— Привет, милая девочка, — он наклоняется и целует свою дочь, и первый маленький кусочек сильно укрепленной стены вокруг моего сердца трескается. То, как этот мужчина относится к своим детям, невероятно привлекательно.
— Мисс Эви собирается поужинать с нами сегодня. Ты не против? — спрашивает Кросс ее.
Керриган переводит взгляд с отца на меня, а затем кивает своей маленькой головкой.
Осторожно приседаю на корточки, следя за тем, чтобы юбка не слишком поднималась по ногам.
— Привет, Керриган. Ты занималась?
Она снова кивает.
— Каждый день, — тихо отвечает.
— Я смотрю «Рапунцель». Хочешь со мной? — протягивая мне руку, и я бросаю быстрый взгляд на Кросса, чтобы убедиться, что все в порядке.
Но он не смотрит на меня.
Его взгляд полностью прикован к дочери.
В нем светится что-то среднее между шоком и благоговением.
Через минуту отрывает от нее свои темные глаза, и мне кажется, что земля уходит из-под ног от чистых эмоций, волнами исходящих от него.
Этот человек не игрок. Это читается в каждой клеточке его ДНК.
Это видно по тому, как смотрит на свою дочь и как держит на руках своего сына.
То, как привез меня домой, чтобы познакомить со своей семьей после одного свидания.
Но это не значит, что не боюсь дать ему силу причинить мне боль.
Но, может быть… может быть, мне нужно попробовать сделать несколько маленьких шагов.
С его разрешения обхватываю ее руку своей.
— Показывай путь, малышка.
Ее маленькое тело вибрирует от возбуждения, и она начинает болтать.
— Мы с тетей Беллами смотрели «Рапунцель». Она мне нравится больше, чем Золушка. Ее принц — Флинн Райдер. Он самый лучший.
Я оглядываюсь через плечо на Кросса и беззвучно произношу: «Я же тебе говорила».
— Это точно, малышка.
ГЛАВА 10
— Что ж, она — нереальная красотка и явно может держать мужчин за яйца, — Арес смотрит, как Керриган выводит Эверли из кухни. — Есть шанс, что у нее есть сестра?
— У нее есть сестра-близнец, — говорю ему, лишь частично обращая внимание на то, как двигаюсь через кухню, чтобы видеть моих девочек, сидящих вместе на диване. Потому что независимо от того, знает ли об этом женщина в другой комнате, она — моя девочка.
Арес присвистывает.
— Серьезно?
— У нее также три брата. Она Синклер, — говорит ему Беллами, пока раскачиваюсь с Джексом на руках, наслаждаясь тем, как моя тихая, застенчивая дочь разговаривает с Эверли, словно они старые друзья. Она не шепчет и улыбается так, будто сегодня рождественское утро, а Эверли — ее собственная кукла.
— Что за Синклеры? — мой брат спрашивает, совершенно сбитый с толку, а Эверли хихикает с дивана, затем ловит мой взгляд с другого конца комнаты и улыбается самой красивой улыбкой. Видимо, она нас слышит.
Беллами разочарованно стонет.
— Ее отец — Деклан Синклер, а дедушка — тренер «Королей».
— Откуда, блять, ты это знаешь? — ворчит Арес.
— Потому что семья Кейтлин и ее семья — хорошие друзья.
Это привлекает мое внимание.
— Что? — поворачиваюсь и смотрю на сестру. — Правда? Твоя подруга из школы?
— Да. Мама Кейт владеет «Сладкими искушениями», и она лучшая подруга мамы Эверли.
Теперь женщина, улыбавшаяся мне, когда я заказывал кофе, обрела смысл.
— Все они, по сути, члены королевской семьи Кройдон-Хиллз. Вы вообще вне контекста? Брат Кейт, Мэддокс, владеет «Уэст-Эндом», и она говорит, что они с Эверли живут в одном здании, — добавляет Беллами, и еще один кусочек головоломки встает на место.
— Бармен, — простонал я.
— Да, — Беллами достает из холодильника противень с лазаньей и ставит в духовку. — Они все друзья.
— Чувак. Она горячая штучка и разбирается в спорте. Тебе лучше взять все это дерьмо под контроль.
Джекс размахивает своим прорезывателем и случайно бьет Ареса по лицу, а я смеюсь.
— Ты же знаешь, что ты мудак, да?
Ублюдок улыбается.
— Это одно из моих лучших качеств.
— Я просто позволю тебе и дальше так думать.
* * *
Одна подгоревшая лазанья, пролитая банка яблочного пюре и очень долгий срыв малыша перед сном, и вот я уже тихо спускаюсь по лестнице с радионяней в руках, чтобы найти Золушку, вытирающую пол на тихой кухне. Она потеряла каблуки в какой-то момент вечера, и после неудачной встречи с не слишком восторженным Джексом и банкой кукурузы, которая забрызгала всю ее белую блузку, одна из моих футболок теперь свисает с ее великолепного тела, прикрывая юбку, остановившуюся на середине бедра.
Она чертовски великолепна.
Придвигаюсь к ней сзади и хватаюсь за стойку, упираясь руками по обе стороны от ее тела, и Эверли вздыхает.
— Что ты делаешь, Золушка?
Провожу губами по ее уху и наслаждаюсь тем, как она дрожит в моих объятиях.
— Здесь нет злой мачехи, необязательно убираться.
Эверли опускает тряпку на стойку и прислоняется головой к моему плечу.
— Даже не знаю… На мне лохмотья, — пробормотала в ответ с низким, сексуальным, дразнящим тоном в голосе.
— Эй, это любимая вещь, а не лохмотья, — скольжу руками к ее бедрам, затем разворачиваю и поднимаю, чтобы она села на стойку. Ее великолепные глаза расширяются. Теперь они стали более бирюзовыми, а в радужке появились зеленые крапинки. — Хочу, чтобы ты знала, что «Дикие коты» были моей школьной хоккейной командой, и мы три года подряд становились чемпионами штата.
— О, да? — Эверли обхватывает меня за шею и проводит пальцами по моим волосам. — Ты был Диким котом? — ее блондинистая бровь приподнимается, а на щеке появляется ямочка.