Мама берет с полки еще одну кружку и добавляет в нее пакетик чая, после чего наливает горячую воду из чайника и ставит его передо мной.
— Я как раз готовила нам по чашке чая. Хочешь?
— Он же не без кофеина, верно?
— Доченька, ты меня вообще знаешь? Единственное, что было плохо в беременности всеми вами, — это отказ от кофеина. И это был единственный раз в жизни, когда я собиралась это сделать. А теперь устраивайся поудобнее и расскажи мне, почему ты здесь.
— Нужна ли мне причина? — добавляю несколько ложек сахара и делаю глоток чая.
Тетя Нэтти смеется.
— Да. Ты забываешь, что когда-то мы были в твоем возрасте.
Мама улыбается.
— Ну, ты употребляешь кофеин, так что, по крайней мере, знаю, что ты не беременна.
— Мама, — задыхаюсь я. — Правда?
Она и Нэтти хихикают за своими чашками.
— Ладно, чтобы забеременеть, мне нужно было бы заниматься сексом, а этого не происходит. Так что нет, можно с уверенностью сказать, что я не беременна, — решаю добавить еще одну ложку сахара, затем оглядываю ее шкафчики. — У вас есть какие-нибудь сладости?
— Серьезно… ты вообще знаешь свою мать? — Нэтти притворяется шокированной.
Мама достает из морозилки упаковку мятного мороженого с шоколадной крошкой и берет три ложки.
— Мороженое и горячий чай? — спрашиваю, когда она протягивает ложки, и мы стучим ими друг о друга, как всегда, прежде чем приступить к трапезе. — Почему бы и нет?
Насытившись мятной вкуснятиной, смотрю через стойку на то, как они обе терпеливо ждут, пока выложу все начистоту.
— Что вы двое задумали?
— Я думаю над своей следующей книгой и хотела получить совет твоей мамы. Твоя очередь. Как его зовут? Что он сделал? И могу ли использовать это в своей следующей истории?
— Почему это обязательно должен быть парень? — жалобно протестую я.
— Ты сидишь у меня на кухне и ешь мороженое из коробки в субботу вечером, вместо того чтобы гулять с девочками, — говорит мама, и тетя Нэтти кивает в знак согласия.
— Ладно. Это Кросс, — говорю им двоим и запихиваю в рот еще одну ложку.
— О… хоккеист? — Нэтти поворачивает голову к маме. — Отец-одиночка?
— Да, это он, — соглашается мама, и я ударяю по столешнице.
— Какого черта, мам? Ты рассказала всей семье?
— Нет, — протестует она, но по виноватому выражению ее лица понимаю, что она это сделала. — Ладно, хорошо. Я могла упомянуть об этом Нэт, а Амелия и Кэйрис уже знали.
Нэтти поднимает ложку.
— Я сказала Сабрине и Кэтрин.
— Бабушка знает? — задыхаюсь я. — Это определение всей семьи, мама.
— В свое оправдание скажу, что твой брат пришел со своим грязным бельем на стирку и упомянул, что Кросс с детьми был у тебя в квартире на игре «Королей» на прошлой неделе, и я была так взволнована.
— И пьяна, — добавляет Нэтти. — Это было на прошлой неделе, когда мы пили «Маргариту» во время книжного клуба.
Отлично. Книжный клуб — это когда моя мама и все мои тети собираются вместе, чтобы сделать вид, что они говорят о книгах, но на самом деле они говорят о сексе и тестируют новый рецепт коктейля, который одна из них увидела в Instagram[xxii] на той неделе.
И обо говорили они мне.
— Так и было, — соглашается мама, опускаю руки на столешницу и упираюсь в них лбом.
— Как ты думаешь, может, мы могли бы сосредоточиться на настоящем? — бормочу я, опираясь на руки. — Вы ведь не подмешивали текилу в чай, верно?
— Нет, дорогая. В чай добавляют виски.
Моя мама, дамы и господа.
Она не всегда была такой сумасшедшей. Возможно, это частично моя вина. Может, пятая часть моей вины, если мы разделим ее безумие между детьми.
Поднимаю глаза, не отрывая головы от рук, и смотрю на этих женщин. Моя мама и моя тетя. Две женщины, которые вышли замуж за профессиональных спортсменов. Квотербеков на вершине своей карьеры. И у обеих отвратительно счастливые браки. По крайней мере, если судить по тому, сколько у каждой из них детей и сколько раз их заставали за непотребными занятиями с мужьями во время семейных отпусков. Но все же не так плохо, как дедушка и бабушка.
Мои глаза могут никогда не восстановиться, а я даже не видела этого.
— Мне очень нравится этот парень. Он слушает, что я говорю. Действительно слушает, а не просто делает вид, что обращает внимание, разглядывая мои сиськи. Он джентльмен. И его дети, он так хорошо относится к своим детям, и заходит в магазин с кофе, чтобы увидеть меня на несколько минут после тренировки. Это всего несколько минут, но я жду этого каждый день. И он не давит. Совсем не давит. Как будто настолько уверен, что это произойдет, когда должно произойти, что не беспокоится об этом. Почему я не могу быть такой же? — спрашиваю, расстроенная до невозможности. — Я сильно влюбляюсь, и я в ужасе.
Наконец признаю это и вонзаюсь в мороженое, ожидая, что кто-то из них выдаст мне жемчужины мудрости. Но они ничего не говорят. Ничего. Ни единого слова. Они обе просто смотрят.
— Ну что? Разве вы не собираетесь сказать мне, что веду себя глупо?
— Ты думаешь, что ведешь себя глупо? — спрашивает Нэтти. — Я так не думаю. Думаю, ты нервничаешь, и это вполне логично, потому что для тебя это другой тип отношений.
— Что тебя пугает, Эверли? — спрашивает мама, и пытаюсь придумать, как сформулировать ответ.
— Я встречалась со спортсменом раньше…
— Прекрати, — прерывает меня Нэтти. — То, что два человека — спортсмены, не означает, что у них есть хоть что-то общее, кроме того, что они занимаются спортом. Не надо объединять этого человека с бывшем, который был спортсменом, только потому, что они оба занимаются спортом.
— Милая, — мама опускает ложку в раковину и обходит стойку, чтобы сесть рядом со мной. — Твоя тетя пытается сказать, что то, что ты делаешь, несправедливо. Да, некоторые спортсмены — придурки и ужасные бойфренды. Возможно, они ужасные мужья и вообще паршивые мужчины. Но на каждого плохого спортсмена найдется хороший, как твой отец и твои дяди. Эти мужчины относятся к нам с огромным уважением, дорогая. Мы для них равные, партнеры. Твой отец двадцать четыре года ставил меня выше всего на свете. Никогда не сомневалась в нем и никогда не жалела о своем решении позволить себе полюбить его.
Тетя Нэтти направляет на меня свою ложку.
— Хороший человек — это хороший человек, Эви. Неважно, какую профессию он выбрал. Но хочу, чтобы ты помнила об этом. Работа спортсмена требует иного, чем работа учителя или юриста. Часы работы другие. Поездки могут быть ужасными. Пресса навязчива. А болельщики думают, что они принадлежат им. Есть много причин, по которым не стоит вступать в отношения со спортсменом.
Нэт протягивает руку через стойку и берет меня за руку.
— Но ты родилась в футбольной династии. Ты знаешь эти подводные камни. И готова поспорить, что они не имеют никакого отношения к твоему страху.
— Не имеют, — ворчу, уже зная, что они правы.
Моя голова знает это. Моему сердцу еще нужно разобраться в этом.
— А если он причинит тебе боль, дядя Сэм может заставить его исчезнуть, — добавляет Нэтти, и мама смеется.
— Забудь о Сэме. Вот кого он должен бояться, так это Амелию.
Они обе ошибаются.
Это я.
Я та, кого Кросс должен бояться.
Думаю, что именно я могу причинить ему наибольшую боль, если не смогу преодолеть свои страхи.
— Дорогая, отношения — это страшно. Но ты моя бесстрашная девочка. Страх никогда не останавливал тебя раньше. Позволишь ли ты ему сейчас?
Иногда мне хочется быть хорошим близнецом.
Бесстрашие переоценивают.
КРОСС:
Ты собираешься подойти к двери?
ЗОЛУШКА:
О чем ты говоришь?
КРОСС:
Ты уже тридцать минут припаркована перед моим домом. Либо тебя что-то тревожит, либо ты прощупываешь почву для ограбления. А поскольку твоя квартира стоит двух моих домов, думаю, что это первое.