Ого! Он даже мои слова точь-в-точь запомнил!
– Ну, помню! – согласился Стас.
– Так она это про меня говорила! – зловещим шепотом сказал Игнат.
– О, Боже, Спарк! – сквозь беззвучный смех сообщил друг. – Тебе сколько лет-то, что ты на такие глупости обижаешься?
– Сетыре с пововиной! – детским голосом просюсюкал Игнат и явно с грозным видом посмотрел на ржущего Стаса. Я сама уткнулась лицом в диванную подушку, чтобы, не дай Бог, не всхлипнуть на всю квартиру во время своего смеха.
На грани моего, ещё здорового, сознания я услышала шаги с кухни, которые быстро приближались к этой комнате. Тихо откашлявшись, села прямо, и именно в этот момент в комнату заглянул Стас и показал мне два кулачка, в знак поддержки. А потом, вместо друга, в дверном проёме появился Игнат и пошел в мою сторону со словами:
– Нам надо поговорить!
Глава 18
С подозрением посмотрев на Игната, кивнула. Парень сел рядом со мной. Пусть места было предостаточно, но Спарк сел чуть ли не вплотную ко мне. Несколько секунд я неотрывно смотрела на небольшую полоску ткани, которая разделяла нас. Будто и не заметив или сделав вид, что не заметил, Игнат прокашлялся и сказал:
– Что случилось?
– О чём это ты? – наигранно удивилась я, примерив на лицо улыбку идиотки.
– Не притворяйся, – вдруг рыкнул Спаркин, резким движением придвинувшись ко мне и даже слегка нависнув надо мной грозной скалой.
С минуты две мы мерились взглядами в полной тишине, и столько в наших зрачках отразилось эмоций, что их можно будет до завтрашнего дня перечислять, ведь менялись они с неимоверной скоростью.
– Я не знаю, – тихо прохрипела я, заворожённая бурей чувств в этих волшебных карих глазах.
Парень даже моргнул от удивления. Словно извиняясь, окинул меня мягким и немного, совсем капельку, маленькую такую, размером с горошенку, нежным взглядом.
К тому же мне кажется, что и с его мозг тоже, размером со всю эту «нежность»...
Помолчи!
– Хоть в чём-то я с тобой согласен, если быть честным, то и я запутался, малышка, впервые в жизни что-то мне не понятно, ну кроме геометрии. Так что же за *запрещено цензурой* между нами происходит?! – эмоции и мимика Игната менялись чуть ли не с каждым словом. То парень усмехается, иронизируя, то устало потирает лицо ладонями, то испускает шутку вскользь, то рычит, злясь. Только я не совсем поняла к чему именно относится последняя эмоция: ко мне, к нему самому или ко всей этой дебильной ситуации в целом.
– Согласна, по другому как *запрещено цензурой* выразиться нельзя, – кивнула я, оперевшись плечом о плечо Игната. Парень хрипло засмеялся и погладил меня по голове со словами:
– Это плохое слово, детка...
– Я знаю, сам меня научил!
Бархатистый смех Игната опять пробежался по всему помещению, затрагивая, неведомые мне раньше, струны моей души. И мелодия чем-то походила на что-то среднее между Сплиновским «Мое сердце остановилось...» и «Я на тебе, как на войне...» Агаты Кристи. От сравнения двух тих песен голова шла кругом, а сердце пустилось в пляс.
А может это от того, что он сидит рядом и вызывает эти эмоции? – невинно так поинтересовался мой внутренний голос.
Завались!
Не знаю сколько бы мы ещё так просидели, оперевшись друг на друга, но мой телефон уже во второй раз, за всё время нашего общения, нарушил эту хрупкую связь и спокойствие между нами. От резкого звука мы оба подскочили, а я понеслась в другую комнату за звонящим мобильным, хотя я точно выключала телефон. Наверное, он глюканул. Звонил мне никто иной, как мой папаша.
– Алло! – отрывисто рявкнула я.
– Быстро домой! – ответил мне точно такой же рявк, смешанный с рыком. Да, голосом и характером я точно в отца.
– Мне не пять лет, чтобы ты мне приказывал! Я уже взрослая и сама могу решить, когда пойти домой! – пусть эту фразу в основном говорят подростки, которые думают, что им всё можно, но сейчас я не находила других слов.
– Я даю тебе полчаса! Через тридцать минут должна быть дома!