— Всех действующих богов, — поправил Атрос. — Но не тех, кто уже был забыт.
— Пусть так, — неожиданно согласился Враг. — Но за столько лет ты должен был утратить силы. Свою божественность. Твои единомышленники, — кивнул он в сторону Клода, — потеряли источники сил не более тысячи лет назад, но уже мало отличны от магов средней руки. А ты утверждаешь, что прожил без молитв в сотню раз больше и при этом держишь маленький, но вполне жизнеспособный стерильный мирок?
Одним глазом я следила за Алисой. Та стояла ко мне в пол-оборота и, казалось, что-то нашёптывала кокону. Если ее как-то впечатлила вновь открывшаяся информация об одном из богов Центра, она это отлично скрывала.
— Магия, — шепнул Атрос.
Я медленно сдвигалась к Клоду. Маленькая половинчатая Избранная. Кому до нее есть дело?
Враг присел на одно колено, склонившись над ямой.
— Что ты имеешь в виду?
— Магия заражения, она же магия Золотой оси — пыль со стоп неотвратимой судьбы. Везение. Удача. Счастливый случай. Я был ее первоисточником. В маленьких дозах она — безвредное волшебство. В больших — великая сила. В Лэйтарии, где ее возвели в Абсолют — мощь, что сокрушает миры.
Враг отшатнулся как от удара.
Нехилая такая удача. Я только что ею с Врагом сражалась! И это была реальная сила!
Нет, обычная сырая энергия. В стерильном мире все иначе.
— Все Избранные, отправляемые в другие миры, несли в себе частичку моей силы, мое благословение, — будто бы для меня пояснил Атрос. — Ее капли хватало, чтобы Избранная могла выжить в чужом мире и посодействовать его возрождению.
«Мы действительно сродни прививке, — вспомнила я свои ранние рассуждения. — И беспомощны лишь в Лэйтарии, где все настолько пропитано этой магией, что ее крохи попросту не работают».
Алиса отвлеклась от кокона и обратилась к Врагу. Атроса она игнорировала намеренно.
— Аматри предполагал нечто подобное, — обеспокоенно сказала она.
— У него много бредовых идей, — отмахнулся мужчина в черном. — Он и про Незыблемых утверждал, что они давно покинули ось. Ладно, о Великий, Забытый Бог. Если уж ты решил перед смертью сказать последнее слово, что ж, я достаточно великодушен, чтобы выслушать его. Не каждый день удается засвидетельствовать падение последнего из своего рода. Ты же последний, так? Эти две потеряшки к нам отношения не имеют.
От язвительной насмешки Врага меня аж, тряхануло.
— Как ты можешь? — воскликнула я, вновь привлекая к себе нежелательное внимание. — Он один из создателей твоего рода. Жизни на твоей планете. И ты все еще не отказался от планов разрушить Центр — его последнее прибежище? Да что с тобой не так?
— Бог, что все время создавал вас, чтобы мешать нам? — изобразил задумчивость Тинхе, почесав подбородок. — Как-то это не в стиле милостивого бога. Это ты упустила, наивная Дробь?
Кристаллы зазвенели, исторгая очередную порцию блесток. Атрос вздохнул. Его речь из громогласного баритона скатывалась к мелодичному покашливанию.
— Я все объясню.
— Ты ничем ему не обязан! — возмутилась я. — Ты не должен объясняться перед наглым, обиженным на черте что, мальчишкой!
Враг одну долгую, пугающую секунду смотрел нам меня. Потом ткнул себя в грудь пальцем, как бы спрашивая: «это ты сейчас обо мне?». Я кивнула. В ответ он изобразил удивление.
— Это не для него, — едва слышно выдохнул мерцающий бог из камней и кристаллов. — Это для тебя. Ты же хочешь знать, зачем тебя призвали. Зачем тренировали.
Что ту думать? Ясно, как белый день. Атрос создал всю эпопею с Избранными, чтобы предотвращать беды, вызванные вмешательством мира Золотой оси. Разве нам это не в первый день рассказывали?
Нам – да. А вот Враг, кажется, искренне не понимал божественного мотива.
— Миры создаются богами, — начал Атрос. — Даже те, где магия изжила себя на первом этапе становления общества. Мы относимся к ним как к детям, считая себя родителями. Мы холим и лелеем новорожденные миры. Активно вмешиваемся в их жизнь и развитие. Иногда менее удачно, иногда более. Со временем миры крепчают и перестают нуждаться в чрезмерной опеке. Тогда приходит время богам-основателям, творцам, архитекторам, отстраниться от дел. Это обязательная процедура. Если вовремя не предоставить миру должную свободу, он может стать вспыльчивым, агрессивным, эгоистичным, замкнутым или же, наоборот, подавленным, слабым и несамостоятельным.