Характерные щелчки подтвердили, что Избранные отключились от общего канала. То есть, отстегнули значки от платьев или сняли их, отправившись спать или в ванную. Я осталась наедине с собственным страхом, свихнувшейся статуей и бесконечной сетью туннелей.
18
-
Странно.
Пугающе. И опять же странно.
Выбивает из колеи и напрягает похлеще спинного плавника акулы в ванной.
Когда убегаешь от опасного монстра, превосходящего тебя в силе и скорости, а он тебя не догоняет первые полминуты и в последующие пять, потихоньку закрадываются подозрения, а что же здесь не так? Потом приходят мысли иного рода: зачем я ела на ночь; почему не пошла на легкую атлетику во втором классе; чертовы гены; зря ленилась на вчерашнем кроссе; карма — стерва.
— Атрос, — вновь позвала я. Бессистемная беготня по каменному лабиринту выжимала последние силы. Удары сердца соревновались с отдышкой в скорости. Пот струился градом, стекая по спине и лицу. Глаза обжигало солью. Я столько тренировках Клода не потела! — Пожалуйста, услышь. Без тебя мне не выбраться.
Я утерла рукавом лицо.
— Атрос, — взмолилась я на очередном перекрестке. Низкие потолки давили, пробуждая первые признаки клаустрофобии. Узкие извилистые коридоры сжимались за спиной подобно кишкам огромного земляного червя. — Проснись же! Выведи меня наружу.
«Мысли материальны, — напоминала себе, обращаясь к спящему богу. — Если очень-очень сильно захотеть, Атрос услышит. Нужно только сосредоточиться и поймать его волну. Или как-то так».
Я остановилась. Все равно бежать не осталось сил. Прислонилась к скользкому камню, чтобы немного сбить жар холодом неживой природы.
Закрыла глаза.
Воссоздала в памяти яму.
Представила, как чернота кристаллов постепенно наполняется светом, и голубые огоньки взбегают вверх. Как спросонья зевает мерцающая пропасть. Как просыпается Атрос и слышит мольбы о помощи. Он удивлен, но привычно благосклонен. Он дотягивается до тех участков туннелей, где я застряла и меняет их. Выстраивает таким образом, чтобы вывести меня наружу в целостности и сохранности.
Конечно же позитивное мышление не сработало (а оно никогда не работает, я уровень своей удачливости двадцать девять лет отслеживала), но хоть дыхалку восстановила.
Дальше я шла спокойней.
То ли Атрос меня услышал, то ли сработала мантра расслабления и полной релаксации (единственное, что я унесла с восьми занятий по танцам «Мандала» стоимостью в половину моей зарплаты), которую я тихо напевала под нос, но туннель вывернул в нужную сторону.
Я вернулась обратно в магические ясли.
Лёша меня не ждал. Он сидел на полу, укачивая кокон, что стал камнем преткновения двух богов и одной Избранной. Золотые молнии рассекали антрацитовую скорлупку. Нарожденное существо предчувствовало опасность и не желало успокаиваться под нервными поглаживаниями горе-няньки.
Забытый и потерянный бог.
— Лёша!
Пальцы парня непроизвольно сжались. Юное божество опасливо глянуло мне за спину.
— Где Клод?
— Пытается меня убить.
— Разве тренировки не закончились?
— Ох, да прекращайте! — воскликнула я. Цветные коконы запульсировали, реагируя на громкий голос. Пришлось снизить тон. — У Клода съехала крыша. Он считает, что я Дубль. Схватился за меч и гоняется за мной.
Лёша недоверчиво приподнял бровь. В ясных глазах безоблачного неба обозначилось сомнение.
— Возможно ты неправильно оценила ситуацию.
— Я очень, очень правильно ее оценила!
Тяжелые шаги загрохотали по залу.
— Дробь! – Эхом прошелся громогласный рокот.
Коконы замерцали радугой. Я нырнула Лёше за спину. Если статуе захочется поупражняться с оружием, пусть сначала блондин оценит ситуацию.
— Что случилось? – Мягко уточнил расстроенный бог.
— У Избранной сто сорок семь дробь два случилась прискорбная истерика от переизбытка чувств. Она разбросала мои ящики с артефактами и сломя голову бросилась в подземелье. Я почти час искал ее в лабиринте, пока не принял решение отправиться к тебе за помощью.