Прощайте.
Прощай Лариса — первый горный дух, вышедший на помощь человеку.
Прощай Сома — первая адептка Хаоса за черти знает сколько лет.
Прощай Псевдолидер — будущий примиритель противоборствующих кланов сверхъестественных существ.
Прощай Блонди — будущая победительница Отбора. Я почти тебе не завидую.
Прощай докучливая пятая. Я все-таки узнала твое имя. Катя.
Прощай последняя Избранная.
В опустевших коридорах Центра — я одна.
Лёша уходит за новыми коконами. Уходит так, будто меня нет вообще. Он говорит: «Ты должна понять сама. Мы больше ничем не можем помочь». Вот и все. Чувствую себя обманутой. Никто не собирается меня тренировать. Клод застывает в центре постамента, предусмотрительно оставив меч в своей комнате. Статуя во славу себе самому.
Блестящие кристаллы Атроса больше не вспыхивают искрами.
Тишина.
Стазис.
Забвение.
Просыпаюсь от кошмарного сна. Я в постели заброшенного маяка. С отвращением смотрю на поднос, что продолжает обновляться каждое утро. Отчетливо понимаю, что больше так не могу. От запаха запечной рыбы тошнит. Вместе с морковкой, соусом, ломтем ржаного хлеба, еда летит в унитаз. Я споласкиваю лицо ледяной водой и поднимаю покрасневшие глаза к испещренному трещинами зеркалу. Оно меня не отражает. Разбивает на миллионы частиц, но не отражает.
Меня накрывает.
Охватывает истерический смех. Я в мире, что полностью состоит из зеркал, и ни одно из них не может меня отразить. А ведь в самом начале, когда мы только пришли, я могла себя видеть! Светло-русые прямые волосы, темные у корней, серо-голубые глаза, чувствительная кожа, что краснеет от всего на свете, ямочки на щеках. Непритязательная внешность. Без макияжа — почти незаметна. Хоть в шпионы записывайся. А теперь и вовсе — невидимка.
Я понимаю: Атрос почти не поддерживает функционал мира. Зеркалам нет нужды отражать то, чего не существует.
Вздрагиваю и швыряю щетку в угол. Мечусь по комнате. Ищу отражающие поверхности. Смотрюсь в свинцовую ложку, пытаюсь разглядеть себя в бликах окна. Выворачиваю наизнанку тумбочки, ящики, шкафы. Выдергиваю запасную форму, комкаю в руках. Хочу вцепиться в нее зубами и как животное разодрать на части.
Резкая боль пронзает ладонь.
Я отдергиваю руку. Из раны, рассекающей линию судьбы, хлещет кровь. Отбрасываю проклятую ткань в сторону. Ругаюсь на себя. Подбираю смятую тряпку обратно, безжалостно обматывая ладонь белым фартуком. Алые пятна расползаются кровавыми бутонами.
Что-то ударяется об пол со стеклянным звуком. Я вновь откидываю форму в сторону и удивленно разглядываю осколок зеркала. Откуда он? Зеркало в моей комнате покрыто трещинами, но в нем нет отсутствующих частей.
Вскоре забываю об осколке. Я наслаждаюсь болью, оставшейся в ладони. Жму на рану и любуюсь выступающей кровью. Я жму сильнее и единственное чувство, что остается доступным, обхватывает руку. Но это ненадолго.
Вскоре я забываю об инциденте.
Устала думать о своем предназначении. Его нет. Атрос ошибся. Все ошиблись. Нет настолько жалкого мира, что нуждается в моем спасении. Я обошла все зеркала. Я обошла все туннели и все площадки. Ничего. Я выучила наизусть каждый сценарий. Ничего. Ни одной идеи.
Быть может, кокон Золотой оси меня заразил? И что с того, что магия так не работает в стерильном мире. Я же, блин, особенная! Я, мать его, Избранная! На мне могло и сработать.
Эмоции стихают.
Время окончательно застывает. Звуки исчезают. Запахов нет. Я нахожу себя в комнате Клода. Я лежу на полу и смотрю в потолок. Я — единственное живое существо в неживом мире.
В ладони осколок. Он — единственное, что причиняет вред в стерильном мире. Остальные травмы заживают быстро и безболезненно. А рана от осколка едва-едва затягивается.
Какое-то время я развлекаю себя воспоминаниями о группе девушек, что утверждали, будто мы в загробном мире. Что я одна из суицидниц, забывших истину.