Номер сто сорок семь скрестила руки на груди, с вызовом глядя на меня. Позади нее мялась девочка-сомнамбула и полноватая дама лет за сорок. Непривычным островком в собравшейся компании оказалась номер четырнадцать. Она совершенно не вписывалась в разношерстную компанию, и больше бы подошла группке роскошных блондинок, что осталась позади.
— С вами, — быстро согласилась я.
Сто сорок семь сжала кругляш со своим номером и четко произнесла:
— Клод, группа укомплектована, — последовала тишина. Девушка нахмурилась, потом покачала головой. Ее глаза застыли, как бывает у людей, разговаривающих по телефону. Но ответа Клода я не слышала, как и остальные члены свежесформированной группы. Мы молча глазели на новую знакомую, пока та таращилась в пустоту. Это длилось пару минут, пока номер четырнадцать не открыла рот, чтобы вставить пару слов. — Нет, нас пятеро. Номер четырнадцать, сто один, сто девятнадцать, сто сорок семь и сто сорок семь дробь два. Нет, ничего общего. Но я уверена, мы сработаемся, — она повернулась в сторону пещеры, из которой я пришла и начала искать что-то взглядом.
— Указатель, — металлический голос резанул по ушам. Я подскочила на месте, девочка-сомнамбула взвизгнула, полноватая дама схватилась за сердце, номер четырнадцать состроила неприязненную гримасу. — Тропа приведет вас к тренировочному залу. Ответвлений от нее нет, так что не потеряетесь.
Звенящая вибрация стихла и лишь после этого я осознала, что голос шел не из потайного динамика в значке, а звучал прямо в голове.
Номер сто сорок семь поправила очки.
— Нас соединили. Теперь если Клод будет разговаривать с кем-то из нас, это будет слышать вся наша группа. Видите тропинку? — указала она на извилистую дорожку, змейкой взбирающуюся вверх по поляне.
Девочка-сомнамбула ахнула: над пологим холмом возвышалась горная гряда, уходящая остриями пиков ввысь. Островки зелени гнездились на суровых вершинах, словно мхом покрывая сказочные творения опасной красоты.
— Господи, — вздохнула я, глядя на суровое великолепие природы. Пик моей физической подготовки приходился на третий класс, когда мы с родителями каждые выходные ходили в поход. — Если это не шутка, то я бы не отказалась от суперсил или какой-нибудь магии прямо сейчас. Магия воздуха. Хочу быть магом воздуха. Где расписаться, чтобы почувствовать в себе невиданные ранее способности, которых никогда не было, но в глубине души знала, что они существуют?
— Тс-с-с, как зачастила, — блондинка выдвинулась вперед. Ей не понравилось, что сто сорок седьмая первая вышла на контакт с Клодом, ненавязчиво давая понять, кто в команде лидер. — Мультиков пересмотрела? Магию раздает Лёша, и кроме как под его присмотром ее использовать нельзя.
— Магию раздают? — заинтересовалась девочка-сомнамбула, она же номер сто девятнадцать.
— Вам не сказали? — обрадованная, что в центре внимания, блондинка жеманно повела плечиками. — Ну да, вас же последними вытаскивали. Мы все избранные, но не все особенные. У нас нет магических способностей. В нашем мире вообще магии нет. Ну, то есть как нет, существует что-то, но это как сравнивать Копи Лувак и растворимую жуть «три в одном» (прим.: Копи Лувак — один из дорогих сортов кофе).
Все многозначительно покивали головой, а я с тоской подумала, что мне нравится кофе «три в одном». Я бы за него сейчас многое отдала. А судя по предстоящим испытаниям, через пару месяцев отдам еще больше. Жаль, что никто обмена не предлагал.
Незаметно для самих себя, мы пристроились за четырнадцатой. Она шла впереди, продолжая рассказывать разные мелочи о мироустройстве. Тропинка виляла, огибала вход в пещеру и уходила вправо, теряясь за поворотом и каменными глыбами. Я рассматривала безмятежный неестественный пейзаж, и давила в себе мысли о душащей безнадеге.
Я не могла поверить, что это все. Что нет пути домой, и я застряла в вечной неизвестности. Нельзя же просто так взять и забрать человека. Кто им разрешил? Должны же быть какие-то правила. Закон о миграции иномирных граждан или о защите прав переселенцев из мира без магии. Возможность связаться с посольством или с представителем родного мира.
Я посмотрела на безоблачное и бессолнечное небо, на рассеянный свет, на свою группу, с которой предстояло провести ближайшее будущее, и окончательно поникла. Остальные выглядели так, будто смирились с мыслью невозможности вернуться домой. Будто не понимали, что больше никогда не увидят родных, не посидят в любимом кафе, не прогуляются по местам детства, не сходят на встречу выпускников, не откроют книгу, которую давно хотели прочитать, но руки никак не доходили.