Долбанный, социально-классовый, расистский мир!
— И что делать?
— Ждать.
Через минуту двери раскрылись, и навстречу нам вышла стройная женщина восточной внешности. Яркий макияж аккуратно лежал на смуглом лице, а черные волосы спускались до плеч, подстриженные ровно по линеечке. Это одновременно придавало ей сходство с царицей Египта и с какой-нибудь индийской принцессой.
Она быстро оглядела нас, сразу опознав искомого человека.
— Камер-лэй Странника? — звучным голосом спросил она.
Я кивнула.
— Безумие, — вздохнула женщина неопределенного возраста. — Пойдем скорее, — меня вновь схватили за руку. Браслеты с колокольчиками на ее запястьях звякнули. Она бесцеремонно потащила меня за собой на третий уровень. — Мы опоздали еще вчера.
— С нее нельзя снимать перчатки — приказ лорда Тинхе, — крикнула вдогонку рыжеволосая лэй. — И пожалуйста, не трогайте ее одежду.
Двери за нами захлопнулись.
— Какие все сразу профессионалы, — пробормотала отправленная за мной принцесса из жарких краев. — Почему бы такой замечательной советчице не занять мое место и не сделать всю работу за меня? Верно, говорю?
Я неопределенно пожала плечами.
Меня повели по коридору со стеклянными стенами. Обернувшись, сквозь них я увидела одолженную Врагом лэй. Она провожала нас взглядом, сжимая ладони в кулачки.
Эхо коридора сменилось на рабочий шум, на огромные многоярусные залы закулисья камер-лэй. Лестницы вздымались вверх, люди носились между зеркалами, лампами, пудреницами и ширмами. То и дело ругань сменялась слезами, хохотом и звоном разнообразных скляночек.
Едва мы вошли, ко мне тут же бросилось несколько камер-лэй с кисточками, метром и расческой. Перебивая друг друга, они щупали мое платье, кожу и волосы, высказывая нелестные комментарии. Придя к выводу, что я совершенно ни на что не гожусь, толкнули к свободному туалетному столику. Усадив на стул, без спросу и предупреждения нацелили флаконы с разными жидкостями. Пока одна камер-лэй стирала с моего лица дорожную пыль (воздух?), интересуясь, насколько стойкостью макияж, другая расческой, шпильками и лаком угрожала моим волосам.
— Это серьезная задача, — сказала одна из них.
— И не с таким справлялись, — ответила другая.
— Нам понадобится помощь, — ответила та, что стояла за спиной.
Все трое синхронно кивнули.
— Что вы собираетесь со мной делать? — пропищала я, едва ворочая онемевшим от страха языком.
Вверх взметнулись ножницы, щипчики и плойка.
— Я разогрею угли, — вынесла вердикт женщина-принцесса.
Я вытаращилась на свое отражение.
«Лианы из живого ограждения сада на крыше, — взмолилась я, — спасите!»
-11-
Мои волосы тянули, скручивали, закалывали, мочили, сушили и сбрызгивали. Кожу лица смазывали, терли, массировали, щипали, опять смазывали, протирали и пудрили. Я не успевала следить за манипуляциями камер-лэй, но по первому приказу наклонялась, поворачивалась, открывала и закрывала глаза и рот. Я чувствовала себя куклой Барби, которую пытались поделить три капризных ребенка.
С меня стащили вуаль и сандалии. Когда я в очередной раз открыла глаза, мои перчатки обрели цвет слоновой кости. В первый момент я испугалась, думая, что каким-то хитрым образом мне успели подменить наряд, а потом увидела, как одна из камер-лэй раскрашивает подол платья. Она выводила серебристые узоры штучкой похожей на карандаш, и те спустя мгновения превращались в настоящую ткань.
Вот она – магия.
Когда все закончилось, я едва ли узнала наряд, в котором вышла из дома Врага, как и девушку, что отражалась в зеркале.
— Почему ее глаза не сияют, — камер-лэй схватила меня за подбородок и повернула к девушке, что занималась волосами.
— Что ты использовала?
Та передала ей флакончик.
— Закапай еще, — приказала она. — Написано по одной капле, но я всегда капаю по три.
Кресло наклонилось назад.
— Не моргай. Глаза вверх.
— Может не надо? — взмолилась я. В первый раз эта штука жутко щипала.
— Хочешь выглядеть перегоревшей лампочкой в центре гирлянды и портить весь ансамбль?