Что же делать?
Враг вел меня вперед, не обращая внимания на мои возможности соответствовать широкому шагу раздраженного лэйтарца. Туфли бряцали в руках. Мы пронеслись через сад, словно за нами гналась стая гарпий, или будто Тинхе больше не хотел оставаться рядом со мной ни на секунду.
Обидно, блин.
В дверь, что вела к кулисам, Враг меня почти зашвырнул. Я удивилась, что не вписалась в соседнюю стену, оставив на ней отпечаток из одной Избранной.
— Как мило, — фыркнула, поправляя задравшееся до колен платье. Внутри тлели огоньки досады и упущенных возможностей.
Не успела я прийти в себя и восстановить дыхание, на меня набросилась новая неприятность. Буквально.
— Где ты была?! — воскликнула камер-лэй. Та самая, что наводила марафет на лице. Бледная как мел, она подбежала ко мне. Схватила за плечи, вертя во все стороны. — Слава Незыблемым, с тобой все в порядке. Я боялась, что тебя устранили еще до выхода.
— О чем ты? — ошалело уставилась я в ответ. — Что еще за устранение?
— Ну, знаешь… — махнула она рукой. — Не в прямом смысле. Девочки взбудоражены появлением новенькой, как и некоторые леди. А, забудь. Не важно. Главное, что скоро твой выход.
Атмосфера, что и так казалась не совсем дружелюбной, окрасилась зловещими тенями.
Вот спасибо за своевременное предостережение!
— Я выйду с тобой, как сопровождающий, поскольку концепция нового образа принадлежит мне. Обувайся.
Она потянулась к моей прическе, поправляя спавшие прядки и складки платья, что совсем не нуждались в улучшении.
Злясь, я швырнула туфли на пол. Дергая за ремешки и лямки, потянула их на ступню. Золотистые нити больно врезались в пальцы, будто я схватилась не за шнуровку, а за остро наточенные ножи. Ойкнула от неожиданности, дернулась и потеряла опору. Нога поехала в сторону, почти выворачиваясь в лодыжке. Я недовольно крякнула, но в последний момент удержалась от позорного падения.
Послышались злые смешки. Я вздернула голову, чтобы смерить взглядом хихикающих девиц.
Какого ляда, камрады, мы разве не на одной стороне?
— Говорю же, конкуренция, — хмыкнула темноволосая камер-лэй, помогая мне подняться. — Боятся, что тебя перекупят и сделают новой звездой коллекции.
— Идиотизм.
Держась за плечо девушки, я втиснула ногу в узкий разъем туфли. Каблук в одиннадцать сантиметров я носила трижды: на выпускной — о чем пожалела после первых десяти минут из двухчасовой поздравительной церемонии; на свадьбу к подруге, о чем пожалела сразу, как вышла из дома на лестничную площадку; и на уроках в Центре, где я жалела о выбранной программе каждое мгновение своего существования.
Настало время демонстрировать приобретенные навыки
Под ухмылки камер-лэй, что шли следующим номером, я расправила метафорические крылья и восстала, аки Афродита из морской пены. Выпрямила спину, вздернула подбородок и сделала уверенный шаг к сцене. Позволила полюбоваться своим силуэтом и, как прожженная модель, прошедшая все ступени от «мисс Верхние Осельки» до королевы красоты, грациозно продефилировала к подиуму. Совсем не в раскоряку и не пьяным кузнечиком, как могли ожидать от новенькой. Поправив локоны ладошкой, и кинув взгляд через плечо, как голливудские актрисы в лучших традициях черно-белого кино, подмигнула завистницам.
Выкусите! Не зря Клод гонял меня палкой (читай: мечом) от края поля до пещер, по холмам и по горам. Все ради маленького триумфа в две секунды.
Ошарашенная камер-лэй, возглавлявшая гримерку, последовала за мной. Ее лицо повторяло то выражение, что читалась у остальных невольных зрительниц-ехидн. Но едва нога девушки переступила черту, отделявшую видимую и скрытую часть сцены, как удивление сменила лучезарная улыбка, казавшаяся почти настоящей в свете разливающихся софитов. Моя уверенность пошатнулась. Словно рыба, выброшенная на лед, я уставилась в казавшуюся темноту паркового зала.
Звучный голос конферансье объявил нас. Слова медом заструились в уши, сливаясь с громогласной музыкой фанфар.
Я отстраненно подумала, что зря не посмотрела ни одного номера. Теперь, вместо четкого плана, в голове царила какая-то мешанина. Удивление, что не слышала голоса конферансье, пока охотилась на бутерброд. Что пол под ногами шатается. Понимание, что я все еще голодна. Что густой дым голубоватой пыльцы, растекающийся со всех сторон сцены, плохо оттенят цвет моей кожи и застилает весь обзор. Что глаза начинают слезиться, а мысли тают, как пломбир на раскаленной сковородке.