Узкие полутемные коридоры, низкие потолки, сырость... все так же, разве что почище стало. Когда мне последний раз приходилось свидетельствовать качество применяемой к заключенным сыворотки правды? Года четыре назад... до того, как окончательно пришлось войти в роль Упивающегося Смертью.
Сопровождающий меня аврор косится подозрительно: он молод и неопытен, зато за последние пару-тройку лет явно слышал обо мне самые разнообразные вещи, имеющие мало отношения к истине – вне зависимости от того, дурные или хорошие.
– Сюда, – сухо говорит он, открывая дверь. – У вас есть час.
– Благодарю, я в курсе. Будьте любезны, закройте дверь, – холодно отвечаю я. – С той стороны.
– Но... – мямлит он.
Я молча демонстрирую ему подписанное министром распоряжение. Он резко разворачивается на каблуках и выходит, причем даже лязг железной двери не может заглушить его восклицание: «Вот ублюдок!»
– Я так понимаю, что все в порядке, – произносит Люциус мне в спину.
Оборачиваюсь: он сидит на некоем подобии кровати в углу камеры, положив ногу на ногу и сцепив руки на колене. Он, разумеется, утратил внешний лоск за проведенные здесь четыре недели, но самодовольства ему по-прежнему не занимать.
– Можно и так сказать, – киваю я. – Особенно если учесть, что нам удалось взять и Лестранж, и Петтигрю.
– Но?
– Драко в данный момент испытывает... некоторые трудности, – я с удовлетворением отмечаю тень гнева в глазах моего давнего почти-друга и едва-ли-не-врага одновременно. – Впрочем, думаю, что к Приветственному пиру с ним все будет в порядке.
– В чем дело? – сухо спрашивает Люциус. – Я знаю, что Министерство перепоручило его тебе и этой... полукровке. И знаю, что его признали условно невиновным в моем укрывательстве, хотя ему уже семнадцать, – до следующей оплошности.
Занятно. Об этом не знает даже сам Драко, потому что в последние несколько дней ни у кого из нас не было времени сообщить ему эти милые тонкости.
– Когда тебя арестовали, он был у себя в лаборатории. Не буду вдаваться в подробности, но в результате сочетания экспериментального зелья с несколькими заклятиями он в данный момент выглядит двухлетним младенцем, хотя его умственные способности, кажется, не пострадали. И, судя по тому, что им с Поттером удалось выяснить...
– С Поттером? – перебивает меня Люциус и щурится. – Ты поручил его Поттеру? Северус, ты что, с ума сошел?!
Признаться, идя сюда, я не ожидал, что получу столько удовольствия от нашей маленькой беседы.
– Они отлично ладят, – небрежно отвечаю я. – Более того, общение явно идет на пользу им обоим. Но мы отвлеклись. Будь любезен, объясни, что вы там с Лордом задумали?
– Лорд счел необходимым, чтобы я вошел в доверие к Дамблдору, – хмыкает он. – Он знает, что вам нужен свой человек во Внутреннем Круге...
– Это я уже понял, – обрываю его я. – Чего хочешь ты, Люциус? И давай начистоту. В конце концов, мы достаточно друг друга знаем, чтобы разглядеть правду за недомолвками. Предлагаю сэкономить время и обойтись без них.
– А еще я не должен забывать, что в твоих руках жизнь моего сына, – мрачно кивает Люциус. – Хорошо, я выложу карты на стол. Не вижу смысла поддерживать Темного Лорда, поскольку понимаю, что он проиграет. Будущее моей семьи мне важнее политических идеалов.
А то я не знаю. Я, наверное, посмеялся бы над ним, если бы мог это себе позволить. Но нам действительно нужен кто-то во Внутреннем Круге.
– И что, ты готов подтвердить свою искренность под воздействием сыворотки правды? – мои губы кривятся в искусственно насмешливой гримасе. – И принести Дамблдору магический обет?
Альбус вряд ли потребует от него Ненарушимой клятвы, но Люциусу знать об этом совершенно незачем.
Первый раз за вечер я вижу, как он начинает нервничать. Еще бы: даже Темная Метка не в состоянии убить ее носителя за предательство, а с Ненарушимыми обетами шутки плохи...
– Я это сделаю, – наконец говорит он. – Если получу гарантии безопасности моей жены и сына.
– Ты их получишь, – киваю я. – Хорошо. Я сообщу Дамблдору и министру, что ты согласен. У меня еще один вопрос... личного характера.
– Да? – Люциус чуть приподнимает брови, очевидно, восстановив душевное спокойствие.
– Кто сдал меня Лорду?
Я почти уверен, что услышу: «Я» или «Драко» – и почему-то мне этого очень не хочется.
– Грегори Гойл, – криво усмехается Люциус. – Уж не знаю, что за компромат ему удалось на тебя раздобыть, но он связался с отцом в конце марта, если я правильно понял Петтигрю, – он как-то странно смотрит на меня и добавляет: – А Драко или ничего не подозревал, в чем я сильно сомневаюсь, или решил тебя прикрыть, в чем я почти уверен. Впрочем, теперь это, пожалуй, не имеет значения.
М-да. Похоже, я сильно недооцениваю своих слизеринцев.
Дверь снова лязгает, и в камеру заглядывает сопровождавший меня аврор.
– Время истекло, – хмуро сообщает он. Очевидно, ему не терпится убраться отсюда – как, впрочем, и мне.
– До встречи, Люциус, – прощаюсь я. – Надеюсь, что в следующий раз мы увидимся в более комфортной... обстановке.
– Было бы неплохо, – усмехается он, вновь обретая самодовольный вид. – До встречи, Северус.
Из дневника Гарри Поттера (25 августа, 12:20)
Все утро просидел с Малфоем в Запретной секции. Как ни странно, до сих пор жив. Зато мы поняли, почему «Stupefy» сработал как стабилизирующее и замораживающее заклятье, и, кажется, нашли способ нейтрализовать этот эффект. Я хотел сразу попробовать, но Драко пригрозил меня прикончить (я и не думал, что он умеет корчить такие рожи!), так что придется ждать возвращения Снейпа.
Если все получится, то Малфой сможет хотя бы разговаривать, пока Снейп будет искать антидот для зелья, которое его... гм... омолодило.
Дамблдор говорит, что на Диагон-аллею мне нельзя. Ну что ж, придется сидеть в замке. Соскучиться мне вряд ли удастся: мне же еще взыскание у Снейпа отрабатывать! Было бы здорово, если бы он про него забыл, но что-то мне в это мало верится.
Интерлюдия 48: Тонкс (25 августа, 12:40)
Я сижу, лелея свою злосчастную ногу, на диване у Северуса в гостиной и готовлюсь к учебному году, обложившись всяческими книжками по защите. Мои комнаты пока не готовы, да я и не вижу смысла перебираться туда заранее, пока в этом нет необходимости. И мне совершенно не хочется отказываться от удовольствия засыпать у Сева под боком.
А еще я, стыдно сказать, прячусь от Рема. Мне почему-то кажется, что он не осмелится прийти сюда.
– Мисс Тонкс, – чопорно сообщает мне охраняющий вход портрет Роджера Бэкона, – вас желает видеть какой-то... джентльмен.
Судя по легкому оттенку сарказма, с которым он произносит слово «джентльмен», мастер Бэкон гостя не одобряет. Ко мне у него явно слабость – уж не знаю отчего. Подозреваю, что из-за Северуса...
– Проси, – величественно приказываю я, не в силах отказаться от возможности поддразнить великого алхимика.
Он фыркает, но открывает дверь, и в комнату входит Ремус. Ох-хо-хонюшки...
– Привет! – преувеличенно бодро говорю я и подгребаю разбросанные на диване книги поближе к себе, чтобы освободить для него место. – Садись.
Он неловко мнется у двери, косясь на Бэкона. Судя по всему, ему очень хочется, чтобы тот ушел или хоть отвернулся, но нарисованный алхимик явно не собирается покидать портрет.
– Что-то случилось, Рем? – спрашиваю я. Уж лучше спровоцировать ссору, чем так вот мяться...
Он глубоко вдыхает, словно собираясь с духом, потом все-таки садится рядом со мной на диван.
– Ну?
– Тонкс, – наконец выдавливает он, – я не знаю, в каких ты отношениях со Снейпом, но...