1
Январь, 2017 Вторник 7.23
Белое снежное покрывало укутало небольшой городок, почти скрывая трассу, пересекавшую город. Асфальтная полоса, словно ножом, рассекала сердце города, условно деля его на равные половинки, похожие под толщей снега на пушистые барханы. Кое-где по обочинам дороги вихрь вырывал из виду здания, настойчиво вбиваясь в них ледяными руками, а затем вновь погружал в пелену остроконечных снежинок. Город спал, притихнув под неистовством бури, лишь в нескольких окнах горел уютный, завлекающий своим теплом свет. Выходные в городке встречали особенно радостным посапыванием на подушках, ведь начало зимнего сезона неизменно означало вымирание забегаловок, магазинчиков и всякой туристической ерунды, а с остальным жители вполне могли подождать до полудня. Поэтому одинокая фигура, устало борющаяся с пургой, утопающая большими ботинками в высоких сугробах у обочины вызвала бы недоумение даже у шерифа, не храпи тот в кабинете, под чутким надзором его заместителя. Фигура, принадлежавшая, несомненно, мужчине, приблизилась к дорожному указателю, учтиво подсказывающему, что до центра города оставалось около двух километров.
Снег повалил сильнее. Его липкие, холодные белые комья оседали на седой бороде, подтаявшими каплями сбегая по морщинистой шее. Мужчина поежился, чувствуя, как противная влага проникла за широкий ворот, и прищурил глаза. Серые, с мелкими коричневыми крапинками, они выглядели почти безжизненно, но заключали в себе столько мудрости, что казалось, это само мироздание выглядывает из пустых глазниц. Мужчина поднял руки, натягивая съехавшую вбок шапку плотнее на голову, с трудом цепляя рукавицами шерстяной головной убор. Сильный порыв ветра разметал его длинные волосы по плечам, до боли обдувая покрасневшие щеки на лице. Маленькие бусинки, вплетенные в тонкие, спутанные между собой, косички, покрылись корочкой инея, словно их умело присыпали сахарной пудрой. Замерзшие ноги отказывались слушаться его, но мужчина упрямо продирался вперед, все больше утопая в сугробах с каждым новым шагом. Казалось, еще немного и снег поставит его на колени, щелкнув заснеженным пальцем по носу. Полы меховой шубы с тонкими, красными нитями, навязанными узелками по воротнику и рукавам, доходили почти до щиколоток, но пуговиц на них явно не хватало и они раскрывались под порывами ветра, выставляя напоказ высокие ботинки, зашнурованные поверх темных, расшитых по всей длине брюк.
Очередной порыв ветра забрался под распахную ткань, пробираясь до самого позвоночника и оседая холодом на сердце. Тяжелая ткань оттопырилась на спине, как будто часть сознания мужчины пыталась вырваться наружу, сбежать от этого убивающего тело холода. Мужчина поднес руки ко рту, по очереди вдувая теплый воздух под перчатки, но теплоты его дыхания хватило лишь на пару раз. Сомнительная помощь, ведь теперь пальцы покалывало сильнее. Он поднял левую руку чуть выше, перекрывая ладонью резкий порыв ветра, от которого слезились глаза, и всмотрелся вдаль. Впереди, слева виднелся указатель с кроватью и красным крестом над ним.
« Еще немного», - он едва пошевелил замерзшими губами, потратив на это слишком много из оставшихся сил. Неделю назад, когда выбор пал на него, он и представить себе не мог, что его ноша окажется такой тяжелой. Тогда, у костра, под звуки бубна, который любовно украшала его маленькая дочь, он принял свою участь с благоговейным трепетом, несмотря на то, что это станет его концом. Он знал об этом всегда, как и его малышка, со слезами на глазах провожавшая его в путь, как и все, кто окружал его в тот вечер. Они были Носителями, а значит, не принадлежали себе. Тогда, у костра, он обещал, что найдет достойного Хозяина, но буря почти одолела его. Нога провалилась в толщу снега, сжимая ботинок Носителя как тисками. Мужчина потянул ногу вверх, вскрикивая от резкой боли и плюхаясь пятой точкой в снег. Попытка, затем еще одна, вот только нога выскочила из зажатого снегом ботинка, оставляя его торчать в снегу. Идти с босой ногой было бы самоубийством, поэтому мужчина встал на колени, зарываясь руками в снег и таща ботинок на себя. Рывок и он вновь сидит на заднице, жалобно скуля от холода. Если бы он верил в Бога, то взмолился бы ему. Но Носители знали и не верили.
Здание больницы показалось минут через десять, когда снег в ботинке окончательно подтаял и хлюпал под онемевшими пальцами, а нос и губы покрылись нездоровой синевой. Добравшись до расчищенного от снега крыльца, мужчина схватился за перила, судорожно хватая ртом морозный воздух. Оставалось совсем мало времени на прощание, он уже чувствовал, как белый комочек скользит по его груди, пытаясь вырваться сквозь запахнутую на груди шубу. Он прижал одну руку к груди, в надежде удержать его еще немного.