Проникнув к самому сердцу, шар обволок его, сливаясь в единое целое, пульсируя в такт его биения. Размытые картинки, повисшие на кончиках его отростков, прокрутились в глазницах под закрытыми веками. Картинки того, что еще возможно. Его будущего, о чем могла бы мечтать его мать. Сквозь мутную пелену проявились неясные разводы очертаний. Фигуры людей, мебель, они проступали медленно, будто настраивая качество картинки в zoom. Комната с высоким окном и инвалидное кресло возле него, на столе недочитанная перевернутая корешком вверх книга с выпадающими из нее пожелтевшими страницами. Фигура в кресле пошевелилась, оборачиваясь на звук шагов в его комнате.
- Зачем ты вошла? - злобный взгляд из-под ресниц.
- Пора обедать, дорогой, - усталый голос дрогнул под этим взглядом.
- Я не хочу, - он отвернулся обратно к окну, разглядывая небольшую муху, отчаянно трепещущую крыльями у стекла. - Даже она свободнее, чем я.
- Не говори...
Картинка поблекла, растворяясь в мутных смазанных красках, постепенно сменяясь другой, не менее солнечной.
Коляска, оставленная под деревом, большое покрывало, растянутое на траве, заставленное корзинами с едой, картами и измазанными остатками чего-то жирного в тарелках.
Кирэн лежал на второй подстилке, щурясь от яркого солнца, но все еще отказываясь надеть очки.
- Дорогой, - женщина попыталась надеть их на него, но он лишь мотнул головой.
- Может, я так ослепну, и это закончится? Я ведь не нужен никому? Никому в этой чертовой жизни! Даже себе, - он выдохнул последнюю фразу и скривился, словно чувствуя их горечь на языке
Картинка исчезла, сменяясь чернотой. Шар в груди дернулся, отрываясь, выпутываясь из окруживших его сосудов и венок, невидимо вырываясь из грудной клетки. Пальцы юноши вновь дрогнули, будто пытаясь удержать его, но быстро сдались, замирая на теплом покрывале.
- Господи, помоги нашему сыночку. Молю тебя! Господи, спаси! - послышался тихий шепот в подушку у самой макушки.
Шар замер на мгновение, цепляясь отростками за воздух, вслушиваясь, осознавая, принимая, затем двинулся дальше, оставляя позади две койки и склонившуюся над одной из них мать.
В дверном проеме показалась макушка Холли. Девушка мельком заглянула внутрь и, увидев мать Кирэна, испуганным кроликом метнулась обратно за дверь. Чувство вины проторило трехлетнюю дорогу сюда, пусть изредка, но все же. В тот день Кирэна нашли уже под вечер. И это, по слухам, нанесло самый страшный вред его здоровью. В ту ночь Холли не спала, обливаясь слезами и надрывно рыдая в телефонную трубку. Сестрички Джонс рыдали тоже, но за все время были в палате лишь раз. А она... Она и сама не знала, зачем ходила сюда несколько раз в год. Девушка сложила руки на все-таки округлившейся груди и прижалась к спине, вслушиваясь в тихую молитву матери. Сердце томительно заныло, но она знала, что простоит тут еще долго.
Шар пролетел мимо Холли, ведомый в палату в конце коридора. 9. 46.
8
Январь, 2017 Вторник 9. 46
Одиночная. Как камера в тюрьме, хоть и заставленная дорогим оборудованием. Даже жалюзи на окнах казались чудом современной техники. Не просто подергай за веревочку, а пультом с кучей кнопок на нем выбери уровень затемнения. От белизны за окном болели глаза, да еще и чувство полной отчужденности от постороннего мира так и билось в окно с каждой новой снежинкой. Не выдержав, Кристина поднялась со стула, на котором сидела уже больше часа и полностью закрыла жалюзи, скрывая белоснежный мир за окном. Эта дорогая палата угнетала, она все еще боялась, что в итоге счета заставят оплачивать ее, но каждый раз женщину заверяли в обратном. Семья водителя, сбившего ее мужа, оказалось довольно состоятельной, чтобы позволить его содержание в VIP-палате. Кристина устало хмыкнула. Знали бы они, что пока ее мужа «собирали» в реанимации, ее сознание окончательно распалось на две воюющие стороны. Сочувствие и радость. И как бы она ни пыталась их примирить, сомнения обуревали ее душу. Вот и сегодня, после очередного кошмара, когда-то бывшего реальностью ее семейной жизни, она не смогла усидеть в квартире. Еще до такого обильного снегопада она добралась до больницы, дождалась в холле начала часов посещения и вот сидела тут, всматриваясь в лицо безмятежно спящего мужа. Она презирала себя за свои мысли, на повторе бегающие в ее голове, но все также каждый раз испытывала целую гамму облегчения и радости, когда видела его лицо. «Свободна», - как заклинание шептала она в такие минуты, медленно, с сомнениями начиная заново строить жизнь, заново составлять собственные планы на день, неделю, месяц.