— Ну что же лейтенант, вы опозорили свое звание. Да, ваша работа заключается в охране заключенных, да, это грязное дело, но нельзя поступать так — не с нашими собственными людьми. Для таких дел есть фашисты.
— Но это государственные преступники! — Запротестовал Суринов.
— Возможно, но в первую очередь они люди. Кто знает, что они совершили, чтобы оказаться в этом скотовозе? Скорее всего, ничего. Скорее всего, просто какой-то козел решил, что они должны оказаться здесь. А ваш подчиненный только что не ударил штыком десятилетнего ребенка[12], плачущего над своим Dedushka! Куда следует поезд?
— В Хабаровск. Лагерь «Верхний».
— В Хабаровск? Замечательно. — Федоров улыбнулся, понял, что у него сложилась неплохая lozh. — Я только что из инспекции оттуда, и скоро вернусь. Убедитесь, что в поезде будет чисто и гуманно на время всего пути на восток.
Он осмотрел вагоны, все еще не слишком удовлетворившись. Слишком много людей располагались на слишком малой площади. Поэтому он сказал Суринову следовать за собой и направился осмотреть остальную часть поезда. Два других вагона были почти пусты, как и в его собственном поезде.
— Кто едет в этом вагоне?
— Мои люди, разумеется, — сказал Суринов.
— Пять человек на весь вагон? Здесь может разместиться тридцать. Кто в остальных вагонах?
— Это мой вагон, — Суринов поднял подбородок, глядя на Федорова через очки.
— Ваш вагон? — Неодобрение в голосе Федорова было очевидно.
Он решительно подошел к вагону и заглянул внутрь. Он увидел трех молодых женщин, которые были очевидно напуганы, а у одной явно была разбита губа. Он нахмурился, сразу все поняв и сильно расстроившись.
— Предпочитаете общество женщин, верно? Что же, вам нужно обновить понимание дисциплины, лейтенант. Вы офицер внутренних сил безопасности, а этот поезд направляется на восток с определенной целью, и это не бордель! Хотите разделить вагон с женщинами? Что же, быть по сему!
Он отошел, и вскоре его подчиненные вывели из тесных крытых вагонов всех всех babushkas, которые могли быть следующими, кто умрет в долгом пути в холодных вагонах. Там были и супружеские пары, которые также решили вывести вместе. Вскоре Зыков и Трояк разместили всех их в более комфортных пассажирских вагонах. Затем Федоров вернулся к лейтенанту, вывел девушек из вагона и отправил их в крытые вагоны, рассудив, что они будут для них более безопасным местом. По крайней мере, он так считал.
На лице лейтенанту Суринова ясно отражалась сдерживаемая ярость, хотя он и ничего не мог сделать. Что это был за полковник? Он никогда не видел его на этой линии ранее и вообще не слышал, чтобы полковник НКВД мог вести себя подобным образом.
Когда переселение было завершено, Федоров вернулся к Суринову с очевидно угрожающим видом:
— Я вижу, что в вашем вагоне не осталось места. Все места заняты, так что вам и вашим людям придется ехать в локомотиве или в тендере. Понятно? Не беспокойтесь об этих людях, проводники с ними управятся[13]. Они останутся там до тех пор, пока вы не доберетесь до места назначения, и к ним следует относиться с уважением. — Он говорил громко, чтобы все в обоих вагонах это слышали.
— Дальше… Мои люди вернут вам оружие, но без штыков. Это люди, а не скот, чтобы вы погоняли их острыми палками. Что с ними будет в Хабаровске, зависит от коменданта лагеря, но пока они следуют на восток, за них отвечаете вы. Я насчитал здесь сто восемьдесят три человека и ваша задача доставить их в целости и сохранности. Упаси вас бог[14], если хоть кто-то еще умрет прежде, чем поезд прибудет в Хабаровск. И оставьте в покое девушек! Они тоже чьи-то дочери. Вам ясно?
Суринов был явно недоволен, но не пытался возражать. Его глаза сузились, лицо покраснело от возмущения и унижения. Федоров понимал, что поменять его нрав будет не так просто и опасался, что как только поезд прибудет на следующую станцию, он не только вернет все, как было, но и попытается выместить злобу на этих людях. Он решил, что следует сделать свои приказы более категоричными.
— Я ничего не прошу, лейтенант. Вы получили приказы и вам лучше их выполнить. Когда я вернусь, я наведу справки. Я записал ваше имя, лейтенант Микаэл Суринов. Если я узнаю, что вы взялись за старое и с этими людьми снова начали плохо обращаться, я могу вас заверить, что вам предстоит долгая и увлекательная разъяснительная беседа с товарищем сержантом. Если же я узнаю, что мои приказы не были выполнены… Я надеюсь, вам понравится ваша поездка на поезде, лейтенант. Потому что она станет для вас последней.
12
На всякий случай, возраст привлечения к уголовной ответственности в 1942 году составлял 12 лет за особо тяжкие преступления и с 14 за остальные
13
А вообще, с чего он взял, что все эти люди — невинные овечки? Это же не эсэсовцы евреев в концлагерь везли, чисто за неправильную национальность
14
А полковник НКВД точно бы так сказал? И кстати, 183 человека в ДВУХ вагонах? Это даже суровее, чем страшилки по 70 в одном вагоне, не говоря уже о том, что в реальности в теплушку влезало человек тридцать