— Ай!
А может, и не должен. Чашка, судя по звуку, разлетелась на множество маленьких осколочков. Что ж, чашкой больше, чашкой меньше… Удивительно, но я даже раздражения не испытываю. Вероятно, потому, что вреда от этого никакого. Я оборачиваюсь… и буквально кожей чувствую пробежавшую по кухне волну магической силы.
Люси, стоя на табуретке, круглыми от ужаса глазами смотрит на пол, где лежит совершенно целая чашка. Восхитительно. Шестилетняя магглорожденная ведьма и первое проявление стихийной магии. Ну почему, почему всегда я?
— Люси, — осторожно начинаю я, и девочка переводит взгляд на меня. Мне становится нехорошо, потому что я узнаю этот взгляд. Она боится, и боится не того, что ее будут ругать, и не того, что сделала что-то не так, а того, что нечаянно выдала то, о чем следовало молчать. За пятнадцать лет работы в школе я видел это выражение лица бессчетное количество раз.
Она точно знает, что только что произошло. И почему-то боится моей реакции.
— Люси…
— Дядя Сев, только, пожалуйста, не говорите никому… — из перепуганных глаз начинают течь слезы.
Мерлин, чем я это заслужил?
— Все в порядке, — как можно спокойнее говорю я. — Чашка же цела.
Я нагибаюсь, поднимаю с пола чашку и машинально ее ополаскиваю.
— Сок будешь?
— Угу, — тихий всхлип.
Я наливаю в чашку сок, снимаю девчонку с табуретки и сажаю ее к себе на колени. Сую ей в руки чашку. Она берет ее двумя руками, как маленькая, и медленно пьет маленькими глоточками.
Дождавшись, пока ребенок немного успокоится, я спрашиваю:
— Люси, нам надо поговорить. Пожалуйста, не бойся, я не сержусь. Хорошо?
Она снова напрягается, но кивает.
— Ты знаешь, что только что случилось?
Кивок.
— И что?
— Волшебство, — еле слышно отвечает она.
— Правильно. У тебя такое уже было раньше?
Опять кивок.
— Очень хорошо. А почему ты испугалась? Тебя, — я внутренне содрогаюсь: на ум приходят поттеровские воспоминания детства, которые мне довелось видеть во время наших с ним занятий, — за это ругают?
Мне трудно себе представить милую, улыбчивую, болтливую Джейн Хадсон, которая стала бы мучить собственного ребенка только оттого, что он на нее не похож, но я за свою жизнь неоднократно убеждался, что на свете возможно абсолютно все. Увы.
— Нет, — к моему невероятному облегчению, Люси мотает головой, — просто…
— Да?
— Мама говорит, что люди этого боятся.
— К сожалению, бывает, — соглашаюсь я. — А мама давно знает?
— Давно, — видя, что я не сержусь и не боюсь, Люси, кажется, совершенно успокоилась. — Она сама…
А вот это новость. Джейн Хадсон чуть старше меня, и если она училась в Хогвартсе, я должен бы ее помнить.
— Она… волшебница? Она училась в… специальной школе?
— Нет, — снова мотание головой. — Она получила приглашение, но так и не поехала. Она рассказала мне обо всем, когда я в первый раз…
— Понятно.
— А вы откуда знаете про волшебство, дядя Сев?
Ну, и что прикажете отвечать? Я с ужасом понимаю, что придется или рисковать, или, возможно, лишить магический мир новой волшебницы — а способности у нее, судя по тому, что я только что чувствовал, весьма выше среднего. Впрочем, вряд ли этот ребенок примется болтать на улицах.
— А ты обещаешь никому не говорить? — правда, я тоже умею играть в эти игры.
— Честное-пречестное слово.
Гриффиндоркой будет, клянусь Моргаузой.
— Я тоже волшебник.
— Ух ты! Здорово! — в серых глазах снова зажигаются озорные огоньки. — А ты покажешь мне что-нибудь?
Э, нет, милая леди, вам сегодня придется обойтись.
— Люси, я не могу, — мне приходит в голову, что если ребенка слегка напугать, то обещание она сдержит лучше. — За нами охотятся… очень нехорошие люди. Если я что-нибудь наколдую, они нас найдут.
— И убьют? — Люси широко распахивает глаза.
— Это в лучшем случае.
— Тогда не надо. Бабушка Касси тоже рассказывала, что за ней охотились… но это давно было. Еще во время войны.
У меня возникает совершенно необъяснимое, но очень дурное предчувствие.
— Бабушка Касси? Это мамина мама?
— Ага, мамина. Полностью ее зовут Кассиопея — правда, смешное имя?
— Очень, — предчувствие усиливается десятикратно. — Люси, а как фамилия твоей бабушки?
— Черрингтон.
— А девичья? Ну, это значит, до того, как она вышла замуж за твоего дедушку? Ты не знаешь?
— Конечно, знаю, — уверенно отвечает Люси. Она уже настолько успокоилась, что начала болтать ногами и теперь с успехом пинает мои лодыжки. — Раньше у нее была фамилия Блэк, а потом они с дедушкой поженились, и она стала Черрингтон.