Молния вернулся: перетрусил бежать по коридору из норовящих сомкнуться вражеских флангов.
– Том, черт с ним, давай я пробегу! – крикнула Мэу.
***
Мы стояли на месте уже эдак с час.
Пока с криком:
– Срочно подмогу на страховочную точку! Они сражаются с основными силами противника! – не прилетела потрепанная Мэу, почти рухнув мне под ноги.
– Юджин, за главного! – бросил я, жестом приказывая Тимуру, Чарли и Лиане бежать со мной.
– Не-ет! – в панике заорал тот, но мы уже ушли.
Когда мы показались на поле боя, ополченцы с криком побросали оружие и побежали. Ловушка была прорвана, и я отправил Чарли за Юджином и остальными.
Антик жестом, уже ставшим привычным, откинул окровавленные волосы со лба, чтобы кровь не застилала глаза, и наложил на тетиву три новых стрелы, но Том осадил его:
– Антик, отбой! Они уже бегут.
Томмазо, опираясь на меч и не поднимаясь с колена, обернулся к товарищам и объявил: "Молодцы! Мы сделали это!"
Антик опустил лук и, сочтя свой долг выполненным, решил, что можно с чистой совестью терять сознание.
Лекс, хитро сплетя пальцы, лег на землю, тихонько напевая какую-то мантру – восстанавливал растраченную жизненную энергию.
Тимур подбежал к Акире и с готовностью подхватил ее на руки (что-то подсказывает мне, что он к ней неровно дышит).
– Не верь ей, Тим. Она симулянтка! – весело отозвался Гюстав, приподнимаясь и выдергивая болт из плеча.
Я ошалело присел на корточки рядом с Томмазо. Том сплюнул кровь, повернулся ко мне и, улыбаясь во все лицо, проговорил:
– Юссариан, они сказали, что мы бесы.
– Знаешь, – усмехнулся я: – В этом я с ними, пожалуй, соглашусь.
(1 октября)
Пишет Ка-ну.
Меня разбудил капающий по спине дождь.
Я не отогрелся, только вымазался в саже; сон не придал мне сил, я чувствовал себя таким же разбитым, даже еще хуже.
Я продолжил идти.
Здоровая нога подкашивалась, на раненую я и вовсе не рассчитывал.
… Все равно не сдамся. Чуть-чуть отдохну и пойду дальше.
Стемнело. Я потерял счет шагам, метрам, привалам…
Из-за непрекращающегося дождя земля скользила.
Я даже ничего не почувствовал: ни боли, ни холодной влаги. Просто упал. Как труп. Словно в тумане, приподнялся на локтях… и увидел мираж. Как будто меж деревьев светилось оконце.
Нет! Не мираж!
Из последних сил я, чуть ли не на четвереньках, пробрался между деревьев и оказался у широкой (маленькая повозка пройдет) лесной дороги.
Вода и грязь ударили в лицо. Сложно сказать, споткнулся ли я, поскользнулся или просто ноги подкосились…
В глазах плясали разноцветные круги. Темный занавес опускался все ниже.
А вдруг там живет религиозный фанатик или чокнутый таксидермист-коллекционер?
Боже, надежда на помощь таяла, как утренний туман…
Я преодолел еще участок леса и вышел (Ох! Не льсти себе, Ка-ну!) на поляну.
В ушах колотила кровь, сознание душила темнота…
Ладно! Все равно это мой последний шанс…
Ноги подкосились, земля с готовностью приложила меня по голове.
В угасающем сознании возникла лихорадочная мысль.
Я поднялся и дрожащими, непослушными пальцами выудил из кармана наконечник копья.
Была не была. Это все равно единственная надежда.
Из последних сил я метнул наконечник в сторону хижины и провалился в темноту.
(2 октября)
Подвиг «героической семерки» спас весь отряд.
Выбравшись из западни, мы теперь улепетывали со всей возможной скоростью.
С ранеными Лиана вчера, вроде, разобралась. Благо ранены почти все были несерьезно.
Опасения у нее вызывали только Антик и Том. Но Том заявил, что может идти самостоятельно (хотя, в некоторой степени, думаю, он все-таки храбрился), а Антик был в отключке, и его, не спрашивая, потащил Тимур. К вечеру и он пришел в себя.
Во время боя Том с Мэу помирились. Да, у Тома бывали заскоки с кражами, он не всегда был в состоянии себя контролировать. Полагаю, он действительно в некоторой степени страдал клептоманией.
… – Я тоже неправа, – говорила Мэу: – Сделала чуть ли не культ из этого медальона. Фетишистка.
– Ну… это же твоя фамильная драгоценность, – ответил Том.
– Ну, фамильный. Что с того? Вещи – это такая ерунда! Ни одна вещь не стоит разрушенной дружбы, – Мэу тяжело вздохнула: – Жаль, что я так поздно это поняла.
Некоторое время они молчали. Мэу перебрала пальцами подвески медальона.
– Том? Хочешь, я тебе его подарю?
Том удивленно поднял брови.
– Ты бы, это, поосторожнее с такими предложениями. Я ведь могу и согласиться!