– Как ты смеешь. Тут есть Бог, тут есть! Я покажу!
– Велением господа нашего Иеурониима, мы ищем прибежища в западной части вашего храма, – заявил он с порога петромонаху.
– Окей, – ответил тот, ковыряя зубочисткой в зубах и отошел к иконостасу, чтобы продолжить мольбу.
Западная часть никак не отделялась ни стеной, ни оградой от остального хора. За иконостасом прятался алтарь.
– Это священное место, – пояснил петромонах.
– Бог разрешает туда? – кивнул Тинк.
– Вообще мы не можем утверждать, мы же не Бог, располагайтесь, где вам будет удобнее.
И семья расположилась за дверью иконостаса.
Девочки трогали блестящие штучки:
– Какие украшательства, мама, это лучше, чем дома!
– Туалет в подсобном помещении, не увлекайтесь и бросайте туалетную бумагу в мусорник, – пояснил монах.
– Ясно, – Тинк поставил чемодан на престол и вздохнул с облегчением, – теперь, женщина, я чувствую себя в безопасности.
– Ты отказался от всего, – пояснила Тильда с деланным восхищением в голосе, – А я чувствую, что здесь нет кроватей и душа.
– Детка, это все решаемо.
– Ну так реши что-нибудь, у меня начались месячные, – шепнула она ему на ухо.
– Кошмар какой, – усмехнулся он и выяснил, что в пристройке к храму есть мойка с тазиками и послал туда жену.
Он проводил ее взглядом, сев на трон. Тинк почуял запах ладана – священник ходил вокруг него и рассеивал пары дыма. Ему в миг стало спокойнее.
Священник любезно склонился над ухом.
– Извините, покорный, на престоле разрешается сидеть только господу нашему. И еще. У меня вопрос.
– Дерзайте.
– На какой срок вы собираетесь искать прибежища у нас, если позволите?
– Я думаю, на долгий.
– Почему?
– Я вижу, что вы слабовольные, ребята, а я – морально волевой тип. Поэтому будем здесь, пока ваше терпение не кончится. А там и посмотрим.
– Хорошо, – только и ответил священник и удалился.
Впоследствии храм разорился и прекратил свое существование. Сложно петь для господа, когда рядом орут дети. Молиться в тишине, когда Тильда делает зарядку, или принимать исповедь, когда Тинк смотрит видео на планшете.
Поэтому храм закрыли, рядом построили новый. А эту священную землю оформили на Тинка, потому что он знал, что делает, в отличие от жены.
Жена переживала, но верила ему безоговорочно.
Сразу, как землю переоформили на Боворов, Тинк снес двухвековой плод искусного зодчества под предлогом, что Бог хочет, чтобы пространство семьи расширилось. И на деньги из пожертвований этого храма воздвиг дом Боворов Дубль Два, только сад посадил не шишковый, а вишнецкий, но имена кустарникам он дал те же.
Однажды, когда Тильда, сменив десяток лет, почувствовала, что жизнь налаживается, Тинк прочел в одной проклятой газетенке, что господня земля также принадлежит государству. В тот день Би Тинк издал бессвязный вопль на весь дом. Вскоре он получил инсульт, и его увезли в госпиталь.
Тогда же стало известно, что земля под могилой принадлежит конкретному человеку.
Тогда, когда он выздоровел, он быстро разбогател, выкупил оставшуюся землю на южном кладбище селения и построил дом Боворов Дубль Три.
Так его дочери вышли замуж и зажили с личными семьями на отдельной земле. Так, дочери родили потомство и отошли на тот свет, дочерей похоронили под сенью дерева Эммы Дубль Три. И стоит сказать, что Тинк выиграл эту битву. Единственная земля в селении, которая принадлежала только Тинку и его семье, а остальная – государству.
Нечеловеческий сын
– Думаешь, нам пора завести ребенка? – спросил однажды Фенс Мероу, муж Литы.
– Я боюсь рожать, – ответила Лита.
Семья Мероу завела шурку – особая порода больших домашних кошачьих с вытянутой мордочкой и завернутым, как у лайки, хвостом.
Животному дали имя – Анис.
Лита стала посещать клуб молодых матерей и всюду брала Аниса.
Благо, торговые центры пестрили отделами с одеждой для животных в равной степени, как и отделами для детей. Аниса одевали в штанишки с отверстием для хвоста, в кофточки, шапочки, комбинезончики.
Анис рос счастливым котенком. Его брали с собой в кровать, усаживали в детское кресло за ужином, учили держать ложку в лапах (специально спроектированную под кошачью).
Доктор сказал, что если проявить достаточное упорство, то у Аниса проснется сознание.
– Знаете, что всех человеческих детей учат ходить на двух ногах? – спросила врач. Она, Лита и Фенс стояли на балкончике медицинского корпуса, пока доктор докуривала сигарету. Она потушила окурок и снова обратилась к молодым родителям: