– Никаких городов, – строго сказал Лужж. – Вальпургиев карнавал. Вот, например, наш дорогой Гаргантюа вполне может изображать гороховый стручок.
– Лучше колбасу, – сказал Развнедел.
– А вы, профессор, тоже приоденьтесь, – засуетился ректор. – Что это у вас в руках? Распределительный Колпак? Отлично! Наденьте его. Будете…
– Распределительным щитком, – подсказал Порри.
– Нет. Будете грибом.
– Маринованным, – решил Развнедел, нахлобучил на себя помятую гирей шляпу и притих.
– Очень симпатично, – одобрил Лужж. – Теперь вы, Уинстон.
Мордевольт нахмурился, продолжая покрывать каллиграфическими строчками страницы блокнота.
– Почему бы вам не нарядиться… скажем, призраком Мордевольта? Фиолетовая мантия, пронзительный взгляд, а в руках…
– А вот эти два фрукта будут пирогами! – хамски встрял в разговор Оливье Форест, указывая на Сена и Кряко.
– Почему пирогами? – сказал Сен, поправляя очки.
– Я вообще-то хотел Порри Гаттером одеться, – сказал Кряко и поправил очки.
– Потому что вы очкарики, – объяснил довольный Оливье. – И у вас в Лозанне пироги с глазами[39].
Сен понял, что ситуация приближается к критической. Он попробовал вспомнить, что по этому поводу написано в умных книгах, но на ум приходила исключительно «Кулинарная энциклопедия» – книга столь же неуместная, как шутки Фореста.
Массовая фрустрация нарастала. Опытные психологи знают, что в таких случаях достаточно падения крохотного камешка, чтобы начался разрушительный камнепад.
И камешек упал. И не просто камешек – увесистый валун в лице профессора Развнедела, который вот уже пять минут сидел, напялив Распределительный Колпак и таращась в пространство тупее обычного.
– Братцы, – наконец сказал он. – У меня в голове кто-то говорит! Что это?
– Это? – отозвался Клинч. – Это мысль. Так у многих бывает. А чего говорит-то?
– Говорит: «А чего это я здесь сижу? Пойду-ка я на кухню, чего-нибудь поесть сварганю».
Присутствующие оцепенели.
– А это мысль! – воскликнул Харлей. – Профессор Лужж! Вы слышали, какая гениальная идея пришла в голову профессору Развнеделу?
– А? Что? – вздрогнул Югорус, который размышлял, как убедить Мордевольта устроить соревнования по стрельбе… например, из Трубы.
– Я говорю, у Развнедела в голове мысль завелась.
– Это ничего, – рассеянно сказал Лужж, – это пройдет.
Но благоприятный прогноз ректора не осуществился: декан Чертекака воздвигся и побрел к двери. Вслед за ним, как утята за мамой-уткой, потянулись другие маги. Глаза их напоминали пустые тарелки.
«Хана! – пронеслось в голове Сена. – То есть кризис. Еще немного, и ситуация выйдет из-под контроля. Нужно сменить ориентиры!»
– Форест! – крикнул он. – А чем это у тебя из сумки так вкусно пахнет? Неужели пиццей с ветчиной и сыром?
Носы присутствующих, резко, как стрелки компасов на топор, развернулись в сторону Фореста.
– Мистер! – шепнул Сен Клинчу. – Надо нейтрализовать Развнедела!
Бывший майор окинул взглядом мощное туловище профессора, непроизвольно перекривился и тоже шепотом скомандовал:
– Аесли! Гаттер! За мной. Остальные на месте!
Остальные уже были на месте: окружали Оливье плотным голодным кольцом.
От Первертса отделились три точки и быстро направились в сторону Незамерзающего катка. При этом одна точка свесила хвост с другой, похожей на шкаф, а третья задумчиво раскачивала белыми горбами.
Тени наверху глухо заворчали. Самая лакомая добыча уходила из зоны первой атаки.
Кухня
Нагнать профессора, увеличивавшего скорость с каждым шагом, удалось только у кухни. Дверь в вотчину Гаргантюа была не просто заперта, она была Заперта, Забита, Законопачена, Замотана изолентой, Заклеена скотчем, Закрыта на зиму, Заколдована и Здана… простите… Сдана под охрану. Для верности вход заколотили мощными досками, выпиленными из Древа Познания, и приперли шваброй, выструганной из Древа Повторения.
Изо всех сил поспевая за Развнеделом, Сен прикидывал, каким образом тот проникнет на кухню: прибегнет к боевой магии, использует заклинание трансгрессии или в виде пара просочится под дверь. Но профессор Развнедел остался верен себе.
Он просто не остановился. К этому зачарованная дверь была неготова.
– Здррастть… – успела сказать она перед тем, как разлететься в пыль.
Декан Чертекака скрылся в темных недрах кухни. Распределительный Колпак еле успел съежиться, чтобы не задеть о косяк.
– Кумулятивный, – прокомментировал Клинч, – то есть проникающего действия. Термин. Сам придумал. Аесли, ты сказал, что Развнедела нужно нейтрализовать? Теперь говори, как.
«Мое дело – стратегия!» – хотел возразить юный политтехнолог, но посмотрел на подобравшегося майора и прикусил язык:
– Сейчас. Будем рассуждать логически…
– Подкрасться сзади! – припомнил Порри уроки Клинча. – И оглушить чем-нибудь тяжелым!
– Развнедела? – усомнился бывший спецназовец. – Оглушить? Такое тяжелое мы втроем не поднимем.
– …рассуждать логически, – повторил Сен, стараясь не обращать внимания на ароматы, потекшие из пролома. – Чтобы нейтрализовать следствие, нужно локализовать причину.
– Чего? – спросил Клинч.
– Причину чего? – уточнил Порри, больше привыкший к образу мышления друга.
– Странного поведения профессора. Когда оно началось?
– Когда ему в голову пришла мысль.
– Правильно. А пришла она туда после того, как Развнедел надел Колпак…
– …А надел он его потому, что Лужж предложил устроить маскарад, – подхватил Порри.
– Значит, это все проделки Лужжа! – закончил мысль Клинч. – Попался, голубчик! А еще ректор[40].
– Не увлекайтесь, – сказал Сен. – Лужжа интересует только Мордевольт. Похоже, это проделки Колпака.
39
Совершенно глупый каламбур! Ни Кряко, ни Сен никогда не были в Лозанне, а если бы и были, при чем здесь очки? А пироги при чем? Короче, непонятно, почему наибольшим успехом пользуются самые тупые шутки
40
Попался, голубчик! Это, наверное, должность так пагубно влияет на неокрепшую магическую психику. Прежний ректор тоже оказался прохвостом