— Что это? Очередное самовзрывающееся изобретение? — Аесли зевнул. — Гаттер, когда же ты повзрослеешь, перестанешь всюду лезть руками и начнешь применять логику?
— Я как раз это и делаю, — сказал Порри. — Вот послушай. Этот контур будет принимать сигнал этой схемы и переключать этот резистор...
После слова «контур» Сен благополучно отключился от бессмысленного бормотания и принялся обдумывать, как заставить друга уступить ему хотя бы часть стола. Проблема, решение которой поручил Лужж, требовала времени и пространства. Аесли смутно помнил, что ректор и Гаттеру дал какое-то задание, но такое пустяковое, что на пыхтящего от усердия изобретателя было смешно смотреть.
— ...архивирует на дополнительный диск. Ну, и что может быть логичней?
На слове «логичней» Аесли очнулся.
— И для чего будет эта штука?
— Ты что, не слушал? Это будет устройство безошибочной инвентаризации школьного имущества!
— Совершенно необходимая в хозяйстве вещь, — сказал Сен. — И как только мы раньше без нее жили?
— Да, Аесли, эта вещь необходима. По крайней мере, она важней тех глупостей, которыми ты занимаешься, так что на стол не рассчитывай, не отдам.
— Что? — Сен поднял бровь. — Ты действительно считаешь, что развешивание бирочек важнее создания универсальной системы распределения студентов?
— Ты же слышал, что сказал ректор: «Если мы в ближайшую неделю не проведем инвентаризацию, школа рухнет под тяжестью...»
— Ничего подобного! — Сен почувствовал, как его аристократические уши наливаются голубой аристократической кровью. — Лужж сказал: «Через неделю — распределение выпускников, и если мы не хотим прибегнуть к сомнительным услугам Векового Носка...»
Дверь стукнула и в комнату вбрела Мергиона. Она молча раздвинула спорщиков и полезла под кровать.
— Эй, Мерги! — позвал Порри. — Во-первых, это не твоя спальня, а во-вторых...
Он посмотрел на Сена.
— ...спать нужно на кровати, а не под ней, — помог другу Аесли.
Девочка высунула нос из-под койки и грустно резюмировала:
— И тут нету. А вы не спите. Чего это?
— Инвентаризация инвентаря, — сказал Гаттер.
— Распределение выпускников, — сказал Аесли.
— Просто в голове не помещается, — сказала Мергиона. — Вы что, не понимаете? Чтобы вас чем-нибудь занять, Лужж придумал какую-то ерунду, а вы и рады стараться.
— А пасти мордевольтовых овечек — не ерунда?
— Я вам дам «ерунда»! — Пейджер терпеть не могла, когда кто-то пренебрежительно относился к судьбе живого существа, даже если это существо механического происхождения. — Лужж ведь сказал: «Если мы не хотим однажды утром увидеть в кастрюле Гаргантюа электрическую овцу...»
— Да разве Гаргантюа перепутает электрическую овцу с обычной?
— Да мало ли в школе опасностей, кроме Гаргантюа! Они могут заблудиться, испугаться, попасть в лапы монстрам...
Мергиона запнулась и просветлела лицом:
— Точно! Кто-нибудь из них мог забрести в загон к монстрам!
И рыжая пастушка бросилась к выходу. Дверь стукнула, а потом стукнула еще раз. В комнату походкой лунатика вошла Амели Пулен и полезла под кровать.
— По-моему, она там уснула, — сказал Сен через минуту.
— Амели! — крикнул Порри. — Овец там нет, Мерги уже проверила.
— Овцы — это чепуха, — донеслось из-под кровати.
— Конечно, чепуха, — обрадовался Гаттер. — А вот инвентаризация, вот это проблема.
— Проблема — это распределение, — сказал Аесли.
— Нет. Проблема — это то, что Лужж поручил мне.
— А что тебе поручил Лужж?
— Лужж поручил мне никому не говорить о том, что он мне поручил, — сказала Амели.
И заплакала.
Общее благо и астральное тело
Тем временем Югорус Лужж, внесший такое смятение в умы Порри, Сена, Мерги и Амели, сидел у себя кабинете и переживал. Он только что вышел из образа
Бубльгума и теперь не знал, как жить после того, что совершил несколько часов назад.
Прекрасно понимая, что отговорить детей от поисков Трубы он не сможет, Югорус обманом применил гипнотизирующее заклинание Сейчас-отсюда-вылетит-птичка[18].
Затем Лужж — в полном соответствии с методами бывшего ректора — бессовестно использовал слабости детей: любовь Порри к изобретательству, тягу Сена к управлению человеческими массами, склонность Мергионы к спасению зверюшек... А чтобы бойкая Пейджер не собрала 146 электрических овец за одну ночь, ректор — какой позор! — тайком наложил на овец заклинание разбредания Кто-в-лес-кто-по-дрова.
А когда Лужж вспоминал, что он внушил Амели, то от стыда становился пунцовым, как опозорившийся снегирь. Сославшись на мрачное пророчество, якобы увиденное им в магическом шаре, ректор поручил девочке удерживать друзей от попыток найти Трубу, а если самой удержать не удастся — сообщить Лужжу.
— Но я же ради общего блага, — стонал Югорус. — Я же... Вот, значит, оно какое, общее благо...
Общее благо хихикало и потирало ручонки.
К рассвету ректор Школы волшебства Первертс полностью созрел для того, чтобы наложить руки. Или протянуть ноги. Он никак не мог выбрать.
«И ведь некому даже все рассказать, покаяться, облегчить душу... то есть астральное тело...»
Впервые за долгую волшебную жизнь Югорус Лужж позавидовал мудлам. Он смутно помнил, что они в подобных ситуациях — ну, если ради общего блага наделают пакостей — приходят к специальному мудлу в черной мантии с крестом на так называемую исповедь. На исповеди следовало подробно рассказать обо всех нехороших делах, а в обмен на эту интересную историю специальный мудл разрешал больше не беспокоиться.
18
Вы, наверное, заметили, что проще всего управлять человеком, который сидит перед объективом фотокамеры. Самые свободолюбивые и необузданные личности позволяют незнакомому типу вертеть ими, как тому заблагорассудится: не моргают, пытаются придать лицу в умный вид, натужно улыбаются, поворачивают голову чуть-чуть влево, чуть-чуть вправо, нет, чуть больше вправо — и так до бесконечности. А если вы все еще думаете, что это происходит по вашей воле и для вашей пользы, вспомните свою фотографию в паспорте.