- Ага, начинаю понимать.
- Все верно, Адъюнкт.
- Этот Странник готов увидеть в гадании на Колоде вызов, узурпацию.
- Адъюнкт, реакция Старшего Бога непредсказуема, в особенности реакция Странника, ведь он сложным и тесным образом связан с судьбой и случаем.
- Могу я побеседовать с Турадалом Бризедом?
- Старший Бог не являлся в этом облике со времени правления императора; его не видят во дворце. Но меня заверяли, что он близко - возможно, его пробудили ваши намерения.
- Интересно, кто же во дворце способен выяснить подобное?
Брюс неловко пошевелился. - Это, скорее всего, Багг.
- Канцлер?
- Если вы знаете его лишь в этой роли… да, Канцлер.
Во время разговора она стояла на помосте, но теперь спустилась на четыре ступени и подошла ближе. Бесцветные глаза впились в Брюса. - Багг. Один из моих Верховных Магов находит его… как он выразился? Восхитительным. Но ведь Быстрый Бен склонен к необычным, зачастую сардоническим заявлениям. Ваш канцлер еще и Цеда - ведь так здесь именуют Верховных Магов?
- Было бы разумным рассматривать его именно так, Адъюнкт.
Она о чем-то задумалась, затем сказала: - Я уверена в способности моих магов отразить почти любые угрозы… но со Старшим Богом они, похоже, не справятся. Как насчет вашего Цеды?
- Багга? Гм, ну… не думаю, что его очень пугает Странник. Увы, он намерен удалиться, если вы все же решитесь на гадание. Поэтому я и довожу до вас искреннее беспокойство Короля Теола относительно вашей безопасности.
Казалось, эти слова ее встревожили, ибо Тавора отвернулась и медленно обошла квадратный стол. Затем обернулась к Брюсу, встав по другую сторону стола. - Спасибо вам, Брюс Беддикт, - сказала она подчеркнуто официальным тоном. - К сожалению, я откладывала чтение Карт слишком долго. Нам необходимы указания и даже побуждения.
Брюс склонил голову набок. Что намерены делать эти малазане? Такой вопрос часто обсуждается при Дворе, а также, без сомнения, во всем городе. - Понимаю, Адъюнкт. Мы можем помочь еще чем-то?
Тавора нахмурилась: - Я уже не уверена, учитывая нежелание Цеды быть даже простым свидетелем.
- Он не желает, чтобы его присутствие повлияло на гадание. Я так подозреваю.
Адъюнкт открыла было рот, чтобы нечто сказать, но промолчала. Кажется, глаза ее чуть расширились… но она тут же отвернулась. - Тогда какие формы помощи вы можете предложить?
- Я готов предложить себя самого. Я Королевский Меч.
Она метнула на него удивленный взгляд: - Странник не пожелает вступить с вами в схватку, сэр?
Он пожал плечами: - По крайней мере, Адъюнкт, я смогу вступить с ним в переговоры, претендуя на некое знание, с уважением к его прошлому среди нашего народа и так далее.
- Вы готовы рисковать ради нас?
Брюс помедлил, ибо не любил лгать. - Риска нет, Адъюнкт, - выдавил он наконец.
И тотчас заметил в ее отвердевшем взоре неуклюжесть своей лжи. - Вежливость и честь требуют, чтобы я отклонила ваше великодушное предложение, сэр. Но, - тут же добавила она, - я должна опуститься до подлости и сказать, что ваше присутствие будет приветствоваться.
Он вновь поклонился.
- Если вам нужно довести всё до сведения Короля, время еще есть. Времени мало, но на короткую аудиенцию, надеюсь, хватит.
- Это не обязательно.
- Тогда прошу, налейте себе вина.
Он поморщился: - Благодарю, Адъюнкт, но с вином я покончил.
- Вон там, на столике, есть кувшин эля. Фаларского. Уверена, это чудесный напиток. Мне докладывали.
Он улыбнулся и заметил, что она вздрогнула - и ненадолго удивился, почему женщины так часто реагируют на его улыбку. - Да, я его попробую. Спасибо.
***
- Чего я не приемлю, - сказал он, - это самого факта твоего существования.
Мужчина напротив поднял голову. - Взаимно.
Таверна была переполнена, посетители явно относились к высшим, уставшим от привилегий классам общества. Груды монет, запыленные бутылки, сверкающие золотые кубки, головокружительная пестрота нарядов - почти все являют подобие Королевского Одеяла, хотя “костюм” включает еще и набедренную повязку. Некоторые молодые люди (чрезмерно надушенные) носят также шерстяные штаны, у которых одна штанина заканчивается над коленом.
В клетке около столика, за которым сидели двое малазан, две странные птицы обменивались гортанными комментариями, выдаваемыми неизменно равнодушным тоном. Птицы были размером со скворцов, с короткими клювами, перья желтые, а головы серые.